Два Обещания

— Я просто тебе приснилась, — говорила она, появившись на пороге его дома ранним утром. Лейн выглядела уставшей, под ее глазами были синяки — свидетельство долгих слез и скандала из той жизни, о которой Николасу не следовало знать. И все равно ее лицо освещала улыбка:

— Я стала привидением в твоем доме. Нет, ты сам меня придумал.

Кончиком пальца Николас водил по ее щеке, словно убеждаясь, что она реальна.

— Лейн, — говорил он ей, пьяный от мысли, что ему не мерещится и такая, как она, выбрала его. — Мне бы в жизни не удалось придумать ничего более прекрасного.

— Тогда как мы познакомились?

— На корабле, — сказал он первое, что пришло в голову. — Я плыл на лайнере с секретным заданием, там собрались породистые шишки, играла музыка.

— А я стояла на палубе, глядя на звезды.

Николас сделал жест рукой:

— Я пригласил тебя на танец.

И они закружились в стенах дома, словно то был не дом вовсе, а палуба лайнера, плывущая в какой-то параллельной реальности, волшебной и счастливой. После чего Лейн вдруг замерла и прижалась к его груди, заглянув глубоко в его темно-синие глаза:

— Я ждала тебя всю жизнь.

Николас не знал, часть ли это сочиненной истории или все-таки правда. Пускай у нее больше не было прошлого, она пожертвовала им ради будущего. Для того, чтобы каждое чудесное утро просыпаться в его горячих объятиях. Для того, чтобы одним ужасным днем, истекая кровью, в одиночестве умирать на полу кухни.

“Жизнь несправедлива”, — думал Николас, возвращаясь из воспоминаний в реальность, в маленькую комнату, стены которой были обиты матами, где рядом с ним на креслах сидели депосы с расстройством психики. Некоторые из них безмятежно дремали. Николас мог бы им позавидовать, но он был благодарен звукотерапии за возвращение в счастливые дни. Тогда впервые он задумался не о своей потере, а о том, что воспоминаний о Лейн могло и не быть вовсе. Если бы ее выбор был иным, осталась бы она жива? Ведь это он во всем виноват. Она доверилась ему, а его не оказалось рядом.

Перед тем как глаза Николаса начали слипаться, он в последний раз взглянул на голубой экран проекции, по которому показывали ясное небо с облаками самых причудливых форм. Экран, точно портал, насмехаясь, демонстрировал другие прекрасные миры, куда невозможно было попасть. Несмотря на их утешающую красоту, Николас всеми силами боролся со сном. Он напоминал себе, что может находиться только здесь — в пустом душном зале, в стенах места, огороженного высоким забором, с утратой, которая не покидала его сердце. Из этого мира невозможно было сбежать, как нереально уйти в другой, по крайней мере навсегда. Но кое-что он мог изменить. Николас ощущал, как в его карманах лежали выигранные сигаретки. Жаль, Лисер не брал их как плату за услугу. А то несколько удачных партий с Бэнко и Арчи могли бы значительно повлиять на ход вещей. Но было и другое решение проблемы. Только бы завтра выбраться в парк…

“Я должен отыскать сосны”, — подумал он, засыпая.

Глава 7

Из-за заточения самым долгожданным событием стала прогулка. На следующий день истек срок наказания, и, после исповедческих бесед с Нилом, Николас последовал с группкой пациентов на волю через створчатые двери. Утром прошел легкий дождь, поселив на траве влагу, а в воздухе свежесть. Тени сосен так и манили затеряться под сенью, подальше от контроля и пристальных взглядов санитаров. В распоряжении Николаса был всего час, и все складывалось удачно, если бы не Бэнко, который следовал за вороным депосом получше привязчивой собачки. За завтраками и обедами сосед развлекал Николаса нескончаемой болтовней, а сегодня терпеливо дожидался у дверей кабинета Нила, встретив вороного депоса с такой радостью на лице, словно они были разлучившимися друзьями детства. Когда настало время прогулки, Николас, истратив намеки, не нашел ничего лучше, чем сказать прямо — он предпочитает гулять в одиночку и пока не нуждается ни в чьей компании. Это заявление нисколько не обидело Бэнко. Он только поблагодарил, что Николас наконец-то предупредил его об этом, ведь в психушке каждый волен творить что хочет, ни перед кем не оправдываясь. Сам сосед присоединился к группе “чокнутых”, толпившихся у крыльца. Они слушали обращение новенького шизофреника о том, что стоит ожидать атаки гигантских жуков-мутантов. У большинства рассказ вызывал хохот, но были и те, кто воспринял угрозы конца света всерьез и теперь, с открытым ртом уставившись на говорившего, ловили каждое слово. Как бы там ни было, итог один — вся их разномастная сумасшедшая стая была занята. Это давало Николасу больше шансов отбиться от нее незамеченным.