Два одиночества

Ела с давно забытым удовольствием. До развода Таня придерживалась диеты – муж строго следил за фигурой. Не за своей. Его повисшее брюхо перекрывало ремень, но никому не мешало.

Тане надлежало быть стройной. Надлежало подчёркивать его презентабельность. А что могла подчеркнуть жирная жена?

После развода Тане было не до изысков. Брала готовую еду, иногда даже не разогревала.

А тут, каждый кусочек становился феерией. Таня зажмуривалась, долго жевала, смаковала от первого укуса и до глотка.

Наевшись, она ещё долго облизывалась на роскошный выбор пока не съеденных блюд, у одного из которых завиднелась знакомая голова.

Таня узнавала его пока по причёске, по яркой седине коротких волос. Она даже не видела его лица, так, мельком бросила пару взглядов.

Он возвышался над фруктами и накладывал поверх мяса. Высокий, с рельефными икрами.

Таня выпрямилась, одёрнула юбку.

Седовласый направился к пустому столу и, не поднимая головы, приступил к поеданию. Ел он отважно. По-другому не скажешь. Жевал мясо так, как, бесспорно, делали викинги.

Наконец Тане удалось немного разглядеть черты оказавшего, на удивление, молодым лица. Под тёмно-русыми дугами бровей светлели переливчатые глаза. То они казались голубыми, то, стоило углу света смениться, зелёными.

От разглядывания отвлёк громкий смех молодых подружек. Тех самых, с ножками, шортиками, телами. Таня глянула на них, стушевалась – зачем-то все пятеро пялились на неё. Это всё потому, что она старая и некрасивая? Вдруг накладные ресницы показались нелепыми, давно съеденный блеск – не к месту. Это же, в конце концов, Турция. Здесь солнце, вода и пляж. На кой вся эта косметика, которую смоет потом ещё до того, как это сделает море.

Таня снова одёрнула низ сарафана, встала, снова одёрнула и поторопилась в свой роскошный номер на последнем этаже невысокого отеля.

Он стоял прямо на пляже. С балкона видно было всю Клеопатру от одного мыса с крепостью до другого. В душевой располагался хамам, скошенный потолок опускался к большому балкону с джакузи и полосатой тахтой. Всё склоняло к неуёмному отдыху и наслаждению, но Таня снова таращилась на себя перед зеркалом и ревела.

Ресницы полетели в раковину, подводка осталась на вате. Сарафан опустился на пол, и Таня предстала перед собой нагая, незащищённая.

Так желанная стать большей грудь, шрам от кесарева, чуть выпирающий снизу живот. Сколько бы Таня ни худела, он вечно был с ней. От подвздошных костей бежали ненавистные стрии, из-за которых, Таня боялась, муж её разлюбил.

– Да ну ты совсем, что ль?! – ругалась Маришка. – Смотри! – и она без стеснения оголила живот, исполосованный растяжками. – И что, теперь меня не любить?

И правда, Маришка родила двоих, а муж по-прежнему, если не сильнее, её любил. Обожал и боготворил. И будь с ними что-то не так, Маришка тут же бы рассказала, она любила выносить ссор из избы. Так что, наверное, нет. Наверное, в Тане был ещё какой-то подвох.

Напарившись в собственном на две недели хамаме, Таня вышла, закутанная в халат. Пляж мерно очищался от посетителей, солнце закатывалось за мыс. Красно-жёлтое небо со слепящим пятном блестело на волнующей ряби.

– Господи… как же красиво…

Она отступила от края лоджии, и, сокрытая от любопытных, обнажила разгорячённое тело.

Бриз гулял по открытым грудям, по мягкому животу, по умиротворённой душе, забывавшей о прошлых страданиях.

Спалось Тане так, будто она снова стала маленькой девочкой. Мягкая постель кутала в яркие сны, где она бегала босая по полю, полному одуванчиков. Мелкие солнца щекотали гладкие пятки, и Таня, смеясь, носилась без устали.

Впервые за долгие годы Таня проснулась счастливой. Обычно она уговаривала себя за час-два, что не всё так уж и плохо. После развода не хватало и дня – так, отдельные проблески.

Сегодня же было приятно оказаться в реальности, и даже радостный сон не манил обратно в кровать.

Таня потянулась и, босая, вышла на тёплый балкон. Солнце уже подпекало неугомонных пловцов, большая часть отдыхающих валялась на пляже. Небо выглаженным полотном тянулось от одного мыса к другому, яркое, голубое. Морская рябь, словно Луна, отражала свечение солнца. Так хотелось спуститься, окунуться, поиграть в мелких волнах.

Успеется. Плаванье плаваньем, а завтрак – по расписанию.

Нет, ну правда, завтрак в отеле был до одиннадцати.

На этот раз Таня не стала расфуфыриваться. Облачила белёсые телеса в бермуды и майку, надела обычные шлёпки.

Маришка понаписала кучу вопросов, на которые Таня принялась отвечать, попивая горячий кофе.

В столовой было мало людей. Кто-то всё ещё спал, часть загорала у моря.

Сладкий брауни хорошо шёл под кофе, настоящий, туреций. Маришкино любопытство было удовлетворено.

Всё хорошо. Действительно, вчера было вчера, а сегодня – всё замечательно. Нет, ни с кем не знакомилась, в море ещё не была.

– У вас не занято? – седой старичок в канотье и шортиках восьмидесятых, слишком коротких, чтобы смотреть на них без стыда, улыбался всеми тридцатью двумя вставленными зубами.