Два одиночества

Когда китайская подделка Памелы заметила на себе взгляд, Таня потупилась и пошла к бару, делая вид, что она вовсе не в шоке.

Клубничный мохито был очень кстати. Солнце разгоралось, поднималось в зенит. Седовласый куда-то запропастился. Не утонул? Попивая коктейль и разглядывая отдыхающих, Таня посматривала на его лежак с оставленными вещами. Вдалеке мелькала белая точка. Видимо он.

– Отдыхаем? – на соседний лежак опустился тот самый старик из столовой.

– Угу… – Таня не знала, что делать, поэтому улыбалась.

Старик снял футболку и оголил дряблый живот с колосящимися сединами. Казалось, из него лезли белые червяки, и Таня решила, что даже искусственная дама была поприятней.

Старикан закинул мохнатые ноги, выпятил солнышку ветхую грудь. Ещё более волосатую. Там, в побелевших зарослях, что-то отчётливо шевелилось. Старик временами потирал грудь, но эта штука не прекращалась.

Он говорил, рассказывал бравые истории, не понимая, что он старик. Наконец, из нагрудных кустов показалась букашка, расправила крылья и улетела до того, как он успел её смахнуть.

– А ты, Танечка, тоже москвичка?

Надо было назваться какой-нибудь Юлей. Таня ненавидела, когда её называли Танечкой или Танюшкой. Даже обидное Танк было приятней. Так Таню дразнил одноклассник, который в итоге и познакомил её с будущим мужем. Вот удружил.

– Ну хорошо, Танюшка, подумай, во всём же есть плюсы, – мама их искала во всём кроме как в Тане, – у нас теперь Коленька есть. Ну а развод… да, неприятно. Но вот приведёшь себя в порядок, другого найдёшь.

Что-что, а Колю Таня за плюс никак не считала. В отдалении от сына ей всё проще было в этом себе признаваться. И как всё-таки хорошо, что поблизости не наблюдалось детей.

Наконец она сможет действительно отдохнуть от криков. Даже один день в неделю, отводившийся встрече с сыном, выматывал на шесть дней вперёд. Коля всегда был рядом с ней, в мыслях. Надо было думать о нём. Она – всё-таки мать! Вот зайдёт в магазин за хлебом, увидит яйцо с сюрпризом – надо купить. Посмотрит вечером фильм и на каждой сцене с непристойностями или руганью оглядывается – нет ли Коленьки рядом. Детям такое нельзя. Хотя Коля уже ругался похуже Тани на её третьем десятке.

Как-то он мучил соседскую кошку. Таня тем временем сёрфила в соцсетях, сидела на лавочке и забывала, что всё вокруг – происходящее с ней. Новости, шуточки, мемы – всё поглощало и успокаивало. Никаких детей, никакой ответственности, ничего.

– Да чтоб тебя! – Таня вскочила на крик старой соседки.

Она вскакивала при любом крике. Давно научилась: если кто-то начал ругаться – Коля тому виной. Ни одна драка в песочнице не обходилась без него. Ни один карапуз не мог просто поранить коленку – Коля его точно толкнул.

«Что блин ещё?!» – пронеслось в голове.

– Ах ты паршивец! Таня! Забери своего охламона! Муську мою пытался спалить! Ты бы его хоть врачу показала! Дурной он у тебя, ой ведь дурной!

Коля стоял с зажигалкой в руке, слушал соседские крики, потом со всей силы наступил старушке на ногу и закричал благим матом. Такие обороты использовал, картавя и шепелявя, что Таня в жизни не слышала.

Потом с мужем был целый скандал. Таня всё видела, настаивала, что Колю надо показать специалисту. Но муж был категорически против. В его семье психов не было. И Коля – настоящий пацан! Ну хулиганит немножко, кто ж такого не делал? А то чё, лучше было б, если бы он в куклы играл?

Лучше бы в куклы, думала Таня, но поделать ничего не могла.

– Да своди его тайно, – настаивала Маришка.

– Да как? У нас ДМС, он всё узнает.

– Ну так в бесплатную сходи, там, знаешь, тоже нормальные врачи есть. Или к частному обратитесь.

– Угу? Он все транзакции видит. В бесплатных надо указывать отца, как-нибудь точно раскроется.

Так вот Таня терпела, растила «настоящего пацана» и ужасалась.

– А я вот йогу люблю, – продолжал старикан. – Мне вот на сердечке операцию сделали, ну так – небольшую, не переживай.

Спасибо, что успокоили, а то так тяжко было это всё слышать!

– Ну так мне расхаживаться надо было, в себя приходить, так ведь мне моя инструктор специальные асаны дала, представляешь?

– Ммм… как интересно…

– Интересно? Да ну! Так, давай, покажу! – и дед вскочил на мохнатые ножки, принялся выкручиваться, попутно объяснять, что за поза и для чего нужна.

– Спасибо большое, постараюсь запомнить. Но что-то меня припекло – пойду.

– Да-да, давай Таня, ты, если забудешь, говори, я тебе видео запишу! А на солнце долго не надо – это ты правильно.

Пытаясь закатить обратно глаза, Таня вернулась в свой номер. А так хотелось ещё поплавать, поразлагаться на удобном шезлонге.

Видимо, не судьба.

Седовласый наконец-то вернулся, лёг загорать, а Таня с завистью поглядывала на него с балкона. Вот только мог бы и не курить.

Таня терпеть не могла запах дыма. Как бывший курильщик, она осуждала всех, кто так и не бросил. Сама она завязала из-за бывшего мужа, когда они ещё только встречались. Он строго-настрого запретил ей курить, а то что, с пепельницей целоваться? Хотя сам продолжал изводить по полпачки. Ещё любил дорогие сигары и время от времени брал старую трубку.