Два путника в ночи

Они вернулись в комнату. Римма, двигаясь, как автомат, подошла к серванту. Достала бутылку коньяка, рюмки. Себе плеснула на донышко, Игорю налила до краев. Руки ее так дрожали, что она расплескала коньяк. Сказала: «Пей!» Игорь залпом выпил. Закрыл лицо руками и вдруг, к ужасу Риммы, заплакал. Плечи его тряслись, из горла вырывались сдавленные рыдания.

Она привлекла его к себе, стала легонько покачивать, бормоча:

– Ну, ну, будет… успокойся… успокойся…

Прижалась лицом к его макушке, вдохнула родной запах.

– Я не могу поверить, что Лиды нет, – с трудом выговорил Игорь. – Не могу! Она одна не бросила брата. У него ни друзей не осталось, ни жены, никого, кроме нас. А его жена ненавидит Лиду.

«Не одна она…» – угрюмо подумала Римма, ладонью вытирая его мокрое от слез лицо.

– А что с братом?

– Какая-то дикая история приключилась. Мы так ничего и не узнали толком, – Игорь сидел, сгорбившись, голос его звучал глухо. – Он работал в аналитической группе МВФ[14], занимался переводами. Это все Лида со своими связями устроила. А четыре года назад в Вене был семинар региональных офисов, и брату пришлось поехать туда вместо заболевшего начальника-американца. Он посетил два заседания, как нам потом рассказывали, а на третий день исчез. Его нигде не могли найти. В его гостиничном номере все было перевернуто вверх дном. Вмешалась полиция, потом их служба безопасности, потом и наши приехали. Брата нашли только через три недели в каком-то доме на окраине Вены. Он был без сознания, со следами уколов на руках, страшно истощенный. Владельцы квартиры, разумеется, ни о чем не знали. Квартира через риелторскую фирму была сдана каким-то людям, которых и след простыл. Их не нашли. Брат пришел в себя только через полтора месяца, в больнице. Он ничего не помнил. Ни своего имени, ни того, что с ним случилось. С ним работали психиатры, примерно год, говорили, что есть надежда. Жена уехала к матери, сначала приезжала часто, теперь – только на праздники. Брат никого не узнает, молчит, слушает музыку. Лида привозила к нему докторов, давала деньги на лекарства… Мама молится на нее! – Он сказал в настоящем времени – «молится», не умея и боясь сказать «молилась». – Станислав работал с генералом Медведевым… Когда с братом это случилось, тетка дом в Крыму продала, к нам переехала.

Римма сидела с закрытыми глазами. Она взяла с пола свою рюмку с недопитым коньяком, держала, грея в руке.

– Я не представляю, как мы без нее… Я боюсь за маму, для нее Лида была всем, последней надеждой. Теперь ее нет. Почему? За что? Это не просто грабеж, говорят, ничего не взято, дверь не взломана. Меня ищут, я бывал у нее, все знают… Я главный подозреваемый, я видел ее в день убийства, я наследник… Римма, – он заглянул ей в глаза. – Римма! Риммочка, я хочу попросить тебя… если тебя спросят, скажи, что я был у тебя в тот вечер… – Тон у него был умоляющий.

Римма пожала плечами и промолчала. Игорь, приняв ее жест за отказ, схватил ее руку и прижал к лицу.

– Римма, если ты не поможешь мне, я погиб! Они пропадут, если со мной что-нибудь случится! Пожалуйста!

– А где же ты был… в тот вечер? – спросила она.

– Играл в карты, – ответил Игорь не сразу. – Никто из тех, кто там был, этого не подтвердит.

Некоторое время они сидели молча. Потом Игорь сказал:

– Я почти год не играл, обещал Лиде, а в тот день встретил старого знакомого и сорвался. Риммочка, – вдруг сказал он, заметив ее странно-напряженный взгляд, – ты что? Неужели ты думаешь, что я мог… Лиду? Риммочка! Ты мне веришь? Ты должна мне верить! – Он говорил быстро, как в горячечном бреду. – Лида была родным мне человеком! Всем нам! Риммочка! – Он заглядывал ей в глаза с каким-то незнакомым, умоляющим выражением. – Ты мне веришь? – повторял он, как заклинание. – Ты мне веришь? – Он схватил ее за плечи и встряхивал в такт своим словам.

– Верю! – Она осторожно освободилась из его рук. – Конечно, я тебе верю!

– И ты скажешь… если спросят?

– Конечно, – сказала Римма мягко. – Не бойся, я все сделаю, как надо. Не бойся, – повторила она.

Игорь прижал ее к себе. Она осталась безучастной.

Он поднялся и сказал виновато:

– Я должен бежать. Тетка просила вернуться пораньше, брат неспокоен. Она боится оставаться с ним одна. А мама совсем плохая.

И уже у двери он спохватился и спросил:

– А как ты?

– Хорошо, – ответила Римма. – У меня все хорошо.

Что-то встало между ними. Какая-то недоговоренность, недоверие рождалось… Игорь топтался в коридоре в своей светлой куртке с темным, плохо отмытым кровяным пятном, от которого Римма не могла оторвать глаз. Он никак не решался открыть дверь и не знал, что сказать. Они стояли в коридоре, держась за руки.

«Он боится, что я откажу ему, – подумала вдруг Римма. – Он боится разозлить меня своим уходом».

– Я пошел? – произнес Игорь неуверенно.

– Да, конечно. Иди.

– Римчик, не беспокойся, – он протянул руку, словно хотел погладить ее по голове. Рука застыла на полпути. Он не решился дотронуться до нее, не смотрел в глаза.