Два ракурса времени в истории Ричарда III

Поэтому Ричарду тем более было странно видеть такое непонятное, на первый взгляд, оживление его врагов, раздувающих против него пропагандистскую шумиху с таким апломбом и наглостью, как если бы они были абсолютно уверены в его поражении и знали наверняка, что Ричард III в этом сражении будет убит.

Ричард, разумеется, мог предположить, что они блефуют, и тем не менее, его не покидало ощущение, что за этим блефом стоит нечто большее, чем напускная и глупая самоуверенность. Уж, слишком смело и слаженно действовали все эти пакостники — «тролли». Они себя вели так, словно пытались убедить всех вокруг, что Ричард обречён, судьба его предрешена, дни сочтены, ему суждено будет погибнуть в битве с Тюдором, всё налажено, подготовлено и осечки быть не может.

Ричард это чувствовал, видел, и это его настораживало всё больше и больше: не может быть, чтобы это было только напускным позёрством, игрой. Его враги действуют столь вызывающе, чувствуют себя до такой степени защищёнными неким неведомым ему залогом их будущего успеха, что уже начиная с февраля — марта 1485 года, невольно, вопреки убеждённости в собственном силовом превосходстве, Ричард то и дело терялся в догадках, пытаясь понять причину этой их возмутительной наглости и непонятной самоуверенности.

Он пытался найти у себя эту слабую точку — эту ахиллесову пяту, перебирая все возможные варианты, каждый из которых ему казался вполне надёжным. После смерти самых близких ему людей — ему нечего было терять, кроме собственной жизни и королевства. Жизнью он уже привык рисковать, а вот ответственность за вверенную ему державу он с себя не снимал, что и побуждало его снова и снова задумываться о залоге успеха его врагов, — где он и в чём? В чём их тайна? Что они от него скрывают? Почему считают, что как монарх, полководец и воин он обречён на провал? Какую-такую мину-ловушку они ему могут подложить, чтобы сделать его небоеспособным в самый ответственный момент сражения?

Он постоянно задавал себе этот вопрос и не мог на него ответить, хотя казалось, что ответ у этой загадки должен быть очень простой и находится где‑то рядом. Но когда Ричард пытался сосредоточиться на этой мысли, ответ от него ускользал, как будто кто -то специально закрывал от него ту страницу книги его жизни, на которой была написана разгадка этой страшной тайны.

Ужасное предчувствие того, что он узнает ответ на этот мучивший его вопрос слишком поздно, Ричарда не покидало. Но и изменить в своей судьбе он ничего не мог. При всей его сообразительности, изобретательности, — при его великолепной технической и теоретической подготовке, при огромном практическом опыте военных действий он так и не догадался, где и в чём именно враги подстроят ему ловушку. (Потому, что будучи ЛОГИКОМ-ПОЗИТИВИСТОМ — МОРАЛИСТОМ (+БЭ5), он просто не заглядывал в те уголки запредельной человеческой подлости, в которых могла зародиться и технически осуществиться та самая, вопиющая каверза, которая станет причиной его гибели в битве при Босворте.)

Ричард берёг силы на главную битву, а к остальному старался относиться с философским спокойствием.

60. Мотивация «троллей»

И всё же одна мысль определённо тревожила Ричарда: чем конкретно он провинился перед своими подданными, что они, пусть даже тайно, но всё же поддерживают его противника, альтернативного претендента на престол, Генриха Тюдора? Что заставляет их поддерживать эту альтернативу? Что определяет их выбор? Почему они так уверены, что при другом правителе они будут жить в лучших условиях и получать больше? Что он конкретно им недодаёт?

На либеральные методы его правления грех было жаловаться, а из его царедворцев каждый мог получить то, что считал для себя заслуженным и желанным, если бы оправдал это своей службой. Им достаточно только было направить прошение в парламент, в его канцелярию, чтобы их просьба была рассмотрена и хотя бы частично удовлетворена.

Как показывают протоколы комиссий и заседаний, рассматривающих эти прошения, Ричард III был щедр со своими подданными: они получали всё или многое, из того, что просили, за исключением тех случаев, когда обделяли в прошениях своих бедных родственников или оспаривали права престолонаследников, как это было в случае с Генри Перси, 4-м графом Нортумберлендом (ИЭИ), недовольным разделом своих угодий и ранговым продвижением при короле Ричарде.