Два рейда

— Через два-три перехода прорвемся в Беловежскую пущу — отдохнем на славу. Тяжелораненых отправим на Большую землю в «капитальный ремонт».

Хотелось, чтобы предсказания командира полка сбылись.

Ход конем

Всю ночь колонна пробиралась на восток. Дорога проходила вдоль южного берега реки Белой, по высокой дамбе, среди болот. Часто останавливались, ожидая, пока передовые подразделения собьют вражеские заслоны.

Утром 20 марта кавдивизион и разведрота под командованием Ленкина и Клейна на подходах к селу Рожковке Каменецкого района Брестской области натолкнулись на засаду противника. Партизаны с ходу разгромили ее и ворвались в село. Завязались уличные бои. Клейн с разведчиками начал гранатами уничтожать фашистов, засевших в домах. Тем временем Ленкин обошел село, атаковал противника с тыла и помог разведчикам овладеть Рожковкой.

Спустя некоторое время шестой батальон Цымбала расправился с гарнизоном врага в Януше.

Рота Бокарева вела бой по уничтожению заставы противника на одном из хуторов. В разгар боя пролетел немецкий транспортный самолет. Когда же застава была уничтожена, партизаны захватили в плен нескольких гитлеровцев. Они оказались солдатами авиадесантной дивизии «Герман Геринг».

— Откуда она взялась на нашу голову? — возмущался Петр Петрович Вершигора.

— Сбросили с самолета, — сказал Бокарев.

— С одного самолета — дивизию?

— Почему с одного? Это мы один заметили…

В действительности было совсем не так, как утверждал Бокарев. От жителей Рожковки мы узнали, что в пуще полно немецких войск. Все селения там сожжены, жители расселены по степным местам. Мосты и подступы к лесу сильно охраняются. На лесных просеках — заставы, дзоты. Фашисты Беловежскую пущу включили в состав Восточной Пруссии.

В достоверности этих сведений мы убедились сразу же, как только дивизия вышла к южной опушке леса.

На колонну обрушилось звено фашистских бомбардировщиков. Несколько бомб угодило в повозки с ранеными. Разрывом бомбы в щепки разнесло одну повозку, убило лошадей, а ездового отбросило в топкое болото метров на пятнадцать, не причинив вреда. Он выбрался из трясины, забросил кнут, взял автомат и ушел в роту Бокарева.

— Сколько воюю, такого еще не приходилось видеть! — сказал Юра Колесников.

Немецкие самолеты продолжали бомбить и обстреливать колонну. Мы же не могли ничего предпринять против них.

— Быстрее втягивайтесь в лес! — поторапливал Войцехович, хотя голый лес был ненадежным укрытием.

Второй батальон ускорил движение. Но сразу же за селом Рожковкой натолкнулся на немецкую заставу. Тютерев развернул роты, сбил заставу. За этой — следующая. И чем дальше в лес, тем больше нарастало сопротивление фашистов. А тут еще на взмыленной лошади прискакал связной Филоненко.

— Командир дивизии приказал — с хода овладеть мостом через речку Белая, на шоссе выставить заслоны и пропустить колонну, — передал он распоряжение Вершигоры.

Роты второго батальона опрокинули гитлеровцев, прикрывавших подступы к мосту, и начали штурм переправы. Враг хорошо укрепился и дрался отчаянно. Несколько раз бросался в контратаки, чтобы оттеснить партизан. Но это ему не удавалось. В отражении вражеских контратак активное участие принимала наша артиллерия.

Тютерев поставил противотанковые орудия на прямую наводку и приказал уничтожить немецкие пулеметы в дзотах. Пришлось поработать и минометчикам. Особенно усердно действовал минометный расчет Леши Даниленко. Минометчикам удалось уничтожить пулемет в окопе и вынудить гитлеровцев оставить позицию у самой реки. Этим воспользовался автоматчик — москвич Димка Качаев. Он подобрался к дзоту и угодил гранатой в амбразуру. Еще один пулемет замолчал.

Не теряя времени, Тютерев и помощник командира третьей роты Бычков подняли людей в атаку. Партизаны в стремительном броске проскочили мост, перебили фашистов и закрепились на северном берегу реки Белой.

Мы радовались успеху. Но эта радость была преждевременной. Противник тоже не дремал. Он разгадал наш замысел и подтягивал все новые и новые подразделения. Прилагал все усилия, чтобы не впустить партизан в леса. У моста появился фашистский танк и открыл огонь из пулемета и пушки. Кто-то выкрикнул: «Француз упал! Легре ранен!»

Бронебойщики ударили по танку и подожгли его. На выручку французу кинулись товарищи. Вынесли в безопасное место. Прибежала медсестра, быстро разрезала джемпер и рубанку, приготовила шприц для укола. Но поздно. Мишо Легре был мертв. На его оголенной груди полукругом синела татуировка.

— Что там написано? — спросил Тютерев у подошедшего Колесникова.

— Ма ви а ла Франс! — прочитал Юра и перевел: — Моя жизнь — Франции!

— Поди ж ты — Франции, а голову сложил у Беловежской пущи, — проговорил москвич Димка Качаев.

Второй и третий полки тоже вступили в затяжной бой с противником, наступавшим с запада и юга. Однако основные события развертывались перед первым полком.