Два рейда

Кавалеристы не помнят такой бешеной и напряженной скачки. Конь Ленкина распластался над землей и мягкими скачками, словно птица, летел вперед. Однако всаднику казалось, что и этого мало, и он все время нажимал шпорами, стараясь выжать из своего боевого друга все, на что тот способен и даже немного больше. Мысль, что товарищи в беде, не давала покоя Ленкину. В голове назойливо гудело: «Успеть, непременно успеть!» Саша понимал, что одной малочисленной охране с врагом не справиться. Он, приподнявшись на стременах, мчался на выручку, даже не подумал оглянуться назад. Знал — среди кавалеристов нет трусов. И как бы в подтверждение до его слуха доносился глухой топот и тяжелый храп лошадей за спиной.

Не доезжая до леса, вместе с шумом ветра в ушах, Ленкин различил звуки разрывов мин, а затем и захлебывающийся лай пулеметов.

На ходу оценив обстановку, он легким движением повода послал коня влево и повел эскадроны в обход, намереваясь обрушиться на врага с тыла. Впереди над кустами он заметил облачко дыма. Догадался: «Минометы». Быстро засунул за голенище нагайку и только теперь оглянулся: дивизион длинной сдвоенной лентой тянулся за ним. Рывком вынул из ножен клинок. И словно по команде, сотня клинков сверкнула стальным блеском. Кавалеристы, которые не имели шашек, взяли на изготовку автоматы.

Подминая низкорослые кусты, конь несколькими прыжками вынес Ленкина на поляну, прямо к вражеским минометам. Всю силу, помноженную на ненависть, вложил Саша в первый удар клинка… Конники налетели на минометчиков. Гитлеровцы не успели опомниться, как оказались под ударами партизанских клинков, копыт лошадей и вмиг были смяты.

Не сбавляя скорости, Ленкин резко повернул вправо и выскочил на взгорок. Быстрым взглядом окинул местность. Впереди, шагах в ста, увидел цепи карателей, а в лощине слева — их коноводов с лошадьми.

— Годзенко, займись! — Ленкин указал клинком в сторону коноводов.

— Первый взвод, за мной! — подал команду Годзенко, с двумя десятками всадников отделился от колонны и устремился в лощину.

Острым клином, на самом острие которого был Ленкин, дивизион врезался в боевые порядки карателей. Командир дивизиона вытянул клинок вправо, а затем — влево. По этому сигналу эскадроны развернулись в лаву по обе стороны своего бесстрашного командира и обрушились на врага. Одни рубили, другие строчили из автоматов, а третьи еще были на подходе.

Началась драка не на жизнь, а на смерть. Трещали кусты, рокотали пулеметы и автоматы, слышался лязг металла. Валились враги с рассеченными головами, отрубленными руками, прошитые пулями. Ржали раненые кони… Партизаны чинили правый суд над карателями.

Отчаянно сопротивляясь, гитлеровцы пятились к болоту, потом не устояли и побежали. Однако немногим удалось унести ноги. Они нарвались на батальоны второго полка, спешившего на выручку…

Бой распался на отдельные стычки…

Еще кавалеристы и бойцы полка Кульбаки охотились в лесу за разбежавшимися врагами, а Ленкин, в сопровождении нескольких конников, кинулся к обозу раненых. Ему не терпелось узнать — живы ли?

Из кустов, из-за деревьев навстречу кавалеристам поднимались ездовые и раненые с забинтованными головами, подвязанными руками, с затянутыми в лубок ногами. Опираясь на автоматы, они, радостные, со слезами на глазах, шкандыляли к Ленкину. Санитарки и медсестры бегали по лесу, собирая своих раненых. Лена Штоцкая не выдержала, опустилась на пенек, закрыла руками лицо и заплакала.

— Саша, ребятки, — спасибо! — выкрикивал бывший командир эскадрона Супинский. Поддерживаемый Галей и опираясь вместо костыля на автомат, он скакал на одной ноге. Вторую он потерял в Польше.

Кавалеристы, как могли, старались успокоить, утешить раненых.

— Еще бы немного, и мне бы капут. Спасибо, Галя Кваша спасла, — радовался Супинский. — Всем бы нам тут была крышка, если бы не вы… Патроны кончились, а гранат вообще не было ни одной…

Немного успокоившись и придя в себя, ездовые и раненые рассказали, что каратели появились внезапно. Но охрана не растерялась, приняла бой. Тем временем взялись за оружие ездовые и легкораненые. Да и тяжелораненые, кто был в силах, сползли, а те, кто не мог двигаться, отстреливались прямо с повозок. Все вели себя молодцами.

В самом начале боя повозка, на которой находился Супинский, оказалась в нескольких шагах от карателей. К нему кинулись власовцы. Но тут появилась Галя Кваша, очередями из автомата сразила нескольких предателей, потом стащила с повозки Супинского, отволокла за дерево и вместе с ним продолжала бой.

Некоторые тяжелораненые в горячке сами повскакивали с повозок, а теперь, когда пришло спасение, не могли пошевелиться. По лесу раздавались стоны. Партизаны находили раненых, поднимали их и бережно укладывали на повозки.

В этом бою погибло несколько наших раненых товарищей, в том числе медицинская сестра Маруся. Гриша Ненастьин получил второе ранение.

Жуткую картину представлял обоз. Многие лошади были убиты или ранены и валялись прямо в упряжках.