Два рейда

— Вошел в доверие. А когда мне начали доверять, я сам решил до поры до времени не уходить. Считаю, что могу быть полезным для Родины, находясь среди врагов…

— Такой момент наступил, — сказал Вершигора…

Вершигора и Войцехович подробно расспросили о расположении и охране школы, как лучше туда подобраться. Договорились, чтобы Семенюк достал пароль на ближайшие два дня и провел эскадрон, минуя заставы бандеровцев.

Когда Семенюк вышел, Войцехович сказал:

— Самоуверенный субъект, даже нахальный. Доверять ему полностью нельзя.

— Предупреди Ленкина, чтобы глаз с него не спускал, — посоветовал Вершигора. — Но я не думаю, чтобы он пошел на подлость. Он не глуп, понимает, что дни бандеровцев сочтены. Будет из кожи лезть, чтобы доказать свою лояльность.

Взвесив все за и против, Вершигора сказал:

— Главный удар нанесем по самой школе «лесных чертей», вспомогательный — по штабу и складам. Выходы из леса на юг перекроем сетью засад. Скорее всего, они попытаются уйти в сторону Львова на соединение с атаманом Климом Савуром.

Разработали подробный план. Кульбака и Брайко своими батальонами должны были блокировать выходы из леса. Ротам первого батальона, под командованием Бакрадзе, — нанести удар по штабу и складам. Проникнуть в самое логово бандитов и расправиться с «лесными чертями» предстояло Ленкину.

Во второй половине дня 26 января 1944 года подразделения выступили на задания.

Расчет на внезапность сразу же провалился. При переходе железной дороги Ковель—Владимир-Волынский разведка натолкнулась на гитлеровский пост. Два пулемета, установленные в дзотах, и свыше десятка автоматчиков хорошо простреливали подступы к переезду.

Для того чтобы расчистить путь, Кульбаке пришлось развернуть роту и пустить в ход артиллерию. И хотя с противником удалось покончить быстро, однако бой не мог не насторожить бандеровцев. Оставалась единственная надежда на быстрые и решительные действия Ленкина.

А Ленкин в это время со своими кавалеристами успел углубиться в лес. Он слышал бой и понимал: медлить нельзя. Предупредил разведчиков, чтобы были особенно бдительными.

Ночь выдалась темная, ветреная. Снежная крупа секла лицо. Впереди на ощупь двигался дозор. Ленкин ехал во главе колонны. Рядом с ним — Семенюк. Они тихо разговаривали и настороженно прислушивались. Вдруг впереди послышался окрик:

— Стий, хто йдэ?

— Шо ты, не бачишь? Хиба тоби повылазыло? — отозвался старший дозора Коля Соловьев, подражая бандеровцам.

— Стий, стриляты буду! — донеслась настойчивая команда.

— Так уже и стриляты… Мы свои, — отозвался дозорный.

Впереди стало тихо. Видимо, партизаны назвали пароль.

Конники двинулись дальше.

— Уже близко, — прошептал Семенюк.

— Оружие к бою! Рысью! — вполголоса скомандовал Ленкин, переводя своего вороного на рысь и одновременно вынимая из ножен клинок.

Пароль, добытый Семенюком, помог партизанам приблизиться вплотную к бандеровским разведчикам.

— Ба, та цэ ж пан Семенюк! — обрадовался один из бандитов, увидав в луче карманного фонаря подъехавшего Семенюка. Потом осветил Усача и осекся. На ушанке Ленкина сверкала красная звездочка, на плечах — погоны. Опомнившись, бандеровец заорал не своим голосом:

— Червони! Рятуйся, хто як може!

— В шашки! — выкрикнул Ленкин, вонзил шпоры в бока вороного, тот сделал гигантский скачок. Саша резко взмахнул клинком. Бандеровец даже не вскрикнул, уронил фонарик и мешком свалился с коня.

Затрещали кусты, послышались удары клинков, а потом торопливый удаляющийся лошадиный топот. Прогремели три винтовочных выстрела.

— За мной! Галопом! — подал команду Ленкин и с места послал вороного в карьер. Сквозь свистящий в ушах ветер он слышал топот партизанских коней, не отстававших от него. В голове проносилась одна и та же мысль: «Скорее, скорее! Не дать врагу приготовиться к бою!»

— Здесь! — выкрикнул Семенюк, как только впереди показалась поляна.

Где-то глухо и ритмично стучал движок. На опушке леса у барака тускло мерцала лампочка. На поляне в панике метались группки бандитов.

Все это успел заметить Ленкин, подумал: «Вовремя!» — и подал команду:

— В атаку!

Партизаны вылетели на поляну, быстро развернулись по фронту и с криками «ура!» набросились на бандитов. Пулеметчики спешились и открыли огонь. Вскоре несколько дзотов, бараки, землянки-схроны оказались в руках партизан.

Укрывшись в лесу, бандеровцы начали отстреливаться.

— К пешему бою, слезай! — прогремел голос Усача.

На некоторое время стрельба притихла. Слышалось лишь позвякивание стремян, всхрапывание разгоряченных лошадей да голоса взволнованных боем партизан.

— Миша!

— Петька, черт, где ты?

— Держи!

Как только бойцы передали лошадей коноводам, Ленкин повел эскадрон в наступление. Бандеровцы успели занять часть дзотов и окопы в глубине леса. На их стороне преимущество— они хорошо знают местность, каждая тропка пристреляна ими. Дзоты ощетинились пулеметами. Штурмовать в лоб — значит погубить людей.

— Годзенко! — позвал Ленкин своего помощника. — Пока темно, возьми второй взвод, обойди справа и заставь замолчать пулеметы…