Два рейда

Понятным было возмущение разведчиков. Письмо жены Шахини наносило душевную травму не только Григорию, но и всем его товарищам, бросало тень на всех женщин. Мужья верили своим женам, но после такого письма нет-нет да и закрадывалось сомнение: а вдруг…

К счастью, подобные письма — исключение. В моей памяти это второе за всю войну. Первый случай произошел в начале 1942 года. Наш полк стоял в обороне на Брянском фронте. Гитлеровцы не давали скучать, все время предпринимали вылазки, атаки накоротке, пытаясь улучшить свои позиции. Во время отражения одной из таких вылазок погиб мой товарищ лейтенант Исаенко — командир пулеметного взвода.

Мы в штабе гадали, как бы поделикатней сообщить жене о его гибели, чтобы смягчить ее горе. Знали, Исаенко любил жену по-настоящему, в левом кармане гимнастерки носил ее карточку, чуть ли не каждый день посылал письма. Парень он был хороший, и мы думали: раз Вася так крепко любит свою Мусю, значит, она стоит того… Пока мы придумывали, как облегчить горе Муси, если это вообще возможно, в адрес Исаенко пришло от жены письмо. Распечатали. С первой же строки от письма повеяло холодом. Она величала мужа по имени и отчеству. А дальше с жестоким равнодушием сообщала: да, она его любила. Но потом поняла — то была не любовь, а простое увлечение. И лишь теперь встретила человека, которого полюбила по-настоящему, на всю жизнь, и только с ним может быть счастливой. В конце и приписочку сделала.: «О дочери не беспокойся. Мой муж относится к ней как к родной…»

Цинизм, граничащий с подлостью, а именно так мы думали, растревожил наши сердца. Был бы Вася живой — еще куда ни шло. А такое письмо мертвому… Нет, этого мы не могли оставить без ответа. Тут же собрались товарищи лейтенанта Исаенко и составили коллективное письмо. Подробно описали, как он воевал, как его любили бойцы и, наконец, при каких обстоятельствах он погиб. Затем, не стесняясь в выражениях, с солдатской прямотой высказали все, что думали о ней и ее поступке.

Письмо подписали десять человек, хорошо знавшие Васю и ее еще по довоенной службе. И хотя Муся прислала два покаянных письма, ей уже не верили и не удостоили ответом.

Выслушав мой рассказ, Гольцов тут же предложил:

— Товарищ майор давайте такое письмо пошлем жене Гриши.

— А, правда, давайте, — поддержал Юра.

— Что вы, ребята? Я же пока еще живой. Не стоит, — возразил Махиня.

— Я бы таких выставлял на суд общественности, — горячился Гольцов. — Поставил бы перед миром честным и сказал: «Судите, люди добрые, за предательство!»

— Нет такого закона, чтобы привлекать к ответу за измену в любви, — попытался охладить пыл Журов.

— А жаль, — не сдавался Гольцов.

— Эх, что ни говорите, братцы, хорошо что я до войны не женился. Меньше забот, — с серьезным видом заявил Юра Корольков.

— Ну, конечно, куда только смотрела пионерская организация! — поддел Зяблицкий, чем вызвал взрыв смеха.

Разведчики знали, что Юра пришел в десантный разведывательный отряд, когда ему едва исполнилось шестнадцать лет. Поэтому смешным было его категорическое заявление о женитьбе.

Обстановка разрядилась, посыпались шутки, советы Грише Махине не принимать близко к сердцу, для такого парня найдется достойная жена. Стоит только ему расправить увешанную орденами грудь, и невесты слетятся как мухи на мед. Григорий слушал, ничего не отвечал, понимая искреннее желание товарищей успокоить, подбодрить. Однако с его лица не сходила грустная улыбка.

Желая переменить тему разговора, я высказал беспокойство задержкой на задании взвода Землянко. Подобные ожидания для меня всегда мучительны. Казалось бы, время уже привыкнуть, но нет! Всякий раз, посылая на задания разведчиков, я лишался сна и покоя. Успокаивался лишь тогда, когда они благополучно возвращались. И то ненадолго. Тут же уходили другие и начинались новые волнения. Но я и не мыслил другой жизни, без волнений, без моих друзей-разведчиков.

Разведчик! В самом этом слове много возвышенного, романтического и… загадочного. К людям этой нелегкой, но почетной профессии бойцы относились с особым уважением и доверием, а некоторые и с завистью. Да это и не удивительно.

В боевых действиях партизан разведке отводилась большая роль. Ковпак и Руднев много раз напоминали: «Хорошо поставленная разведка — половина успеха». Этого же правила придерживался и Вершигора. Он много внимания уделял разведке и вместе с тем предъявлял к ней большие требования.

Разведчики понимали свою роль в общем деле и предпринимали все, что было в их силах, чтобы выполнить возложенные на них задачи. Это и приносило им почет и уважение.

В воображении некоторых жизнь разведчика рисовалась, как сплошная цепь увлекательных приключений, сногсшибательных подвигов, трюков. Забывали при этом, что действия разведчика — это повседневный упорный труд, требующий полного напряжения физических сил, воли, энергии, ума — отдачи всего себя делу.