Два рейда

Из этого неправильного представления сложилось ошибочное мнение, что разведчик — это сверхчеловек. На самом же деле разведчик — такой же боец или командир, как и все, разве только что немного дисциплинированнее и исполнительнее, чуть-чуть смелее и решительнее, терпеливее и сдержаннее, более наблюдательный и сообразительный, способный самостоятельно принимать решения и не терять самообладания даже в критические моменты, умеющий хорошо разбираться в обстановке и делать правильные выводы. Мыслить масштабами не только своего подразделения, но части и даже всего соединения… В остальном — это такой же боец, как и все партизаны.

Для разведчика нет привилегий, кроме права быть всегда впереди, первым встречать опасность, идти на риск ради выполнения поставленной задачи.

Особые условия, в которых приходится действовать разведчикам, постоянный риск, подстерегающие на каждом шагу опасности требуют от них повышенной бдительности, повседневной боевой готовности, смелости, отваги, чуткости к товарищам и готовности в любую минуту прийти к ним на выручку. В этих условиях вырабатывался характер, крепла дружба. Кто-кто, а разведчики знают настоящую цену дружбе. Не случайно разведывательные подразделения наиболее дружные, спаянные коллективы, где один за всех, все за одного.

Не будет преувеличением, если скажу, что я был влюблен в разведчиков, жил их жизнью, вместе с ними радовался успехам и мучительно переживал неудачи. Судьба каждого из них была близка и дорога мне. И не удивительно, что сейчас, ожидая возвращения разведчиков, я особенно переживал. Поступившие ранее сведения были неутешительные. Гитлеровцы продолжали концентрировать против нашего соединения крупные силы. Уточнить эти данные поручили взводу Землянко.

Антона Петровича Землянко я знаю с мая 1942 года. До войны он окончил Каменец-Подольское фельдшерско-акушерское училище. В армии ему присвоили звание военфельдшера. В первых боях выполнял свои фельдшерские обязанности. А когда часть попала в окружение, Землянко взялся за оружие. При прорыве из окружения был ранен. Не знаю, как ему удалось скрыть свою специальность, но после выздоровления он назвался разведчиком. Его направили в разведывательный отряд при разведотделе штаба Брянского фронта. Там мы и познакомились.

В тыл врага Антон Петрович улетел в составе группы лейтенанта Гапоненко… В конце лета 1942 года наши группы встретились в Брянском лесу, влились в партизанское соединение и с тех пор не разлучались.

Землянко оказался хорошим разведчиком. Был смелым и решительным, быстро ориентировался в любой обстановке. Отличался олимпийским спокойствием и выдержкой. Не припомню случая, когда бы он вспылил или растерялся. Выдержка не покидала его, в какое бы сложное и опасное положение он ни попадал.

Как-то лейтенант Гапоненко заметил:

— Смотрю на тебя, Антон Петрович, и диву даюсь: неужели тебе жизнь не дорога!

— Почему вы так считаете? — удивился Землянко.

— Ну как же? Побывали мы с тобой во многих переделках, иногда, казалось, безвыходных. Помнишь, когда возвращались с задания из-под Курска и гитлеровцы окружили нас на пятачке в посевах? Честно говоря, я не верил, что нам удастся оттуда вырваться. Не думаю, что ты был иного мнения. Все считали, что это наш последний бой. Единственной нашей заботой было: как бы подороже отдать жизнь. У некоторых даже лица стали серыми. Илья Краснокутский запел: «Наверх вы, товарищи, все по местам! Последний парад наступает…» Волосы вздыбились. С этой песней и в атаку пошли. Смотрю на тебя, а ты хоть бы хны! Вот я еще тогда подумал — или нервы у тебя стальные, или…

— …или жизнь ни в грош ставит? — договорил Антон Петрович. Подумал и серьезно сказал: — Как не жалеть! Жизнь не балалайка, потеряешь — второй не купишь.

— Бесстрашный ты человек.

— Это еще как понимать, — рассудительно проговорил Землянко. — Вряд ли есть такой человек, который вообще ничего не боится. Во всяком случае, я такого не встречал. Кому охота понапрасну голову терять? Страшно бывает каждому, а вот ведут себя люди по-разному. Страх — это такая штука, что если дать ей волю, то и до паники недалеко. А можно действовать наперекор страху, подавить это чувство. Не помню у кого это сказано, кажется у Козьмы Пруткова: «Не робей перед врагом: лютейший враг человека — он сам». Если человек сумеет справиться со своими нервами, то враг ему не страшен. Когда мне бывает боязно, я всегда думаю, что моим товарищам тоже не легче. А мы друг за друга в ответе… Может, громко будет сказано, но бесстрашный, по-моему, тот, кто сумеет подчинить свои личные переживания и интересы — общим. Для таких честь дороже жизни..

— Значит, ты все-таки побаиваешься фрицев?

— Боюсь ли я фрицев? Нет, не боюсь. Они сами боятся, — ответил Землянко и после некоторого раздумья добавил: — Немца не боюсь, а вот пули остерегаюсь. Пуля, она ведь неразумная — может мимо и не пролететь…