Два сапога. Книга о настоящей, невероятной и несносной любви

Я ждала в ответ красивую историю про утренний солнечный лучик, проскользнувший по ее волосам, водопадом разлившимся по подушке, и про то, как он, любовавшийся ею все утро, в эту секунду вдруг понял, что хочет просыпаться с этой женщиной всю жизнь.

Но друг хмыкнул и рассказал, как он съел вечером несвежий творог и сильно отравился, его тошнило всю ночь, рвало отчаянно, он не успевал добежать до туалета и «обтоксикозил» всю квартиру. Обессиленный, он заснул под утро прямо на полу, а его девушка всю ночь убирала за ним несвежий творог и ни разу не упрекнула и не поморщилась.

Когда он проснулся, она принесла ему на завтрак вместо кофе бульон и гренки: сказала, что желудок пострадал, добивать его кофейными раздражителями не надо, а надо восстановить баланс бульончиком.

У него ужасно кружилась голова, но когда он сделал первый глоток бульона, то в голове вдруг все прояснилось, головокружение прекратилось, он зажмурился от счастья, посмотрел на нее и сказал: «Выходи за меня!»

Вот такая история любви.

Я сморщилась от того, как это неромантично: никаких тебе солнечных лучиков и водопада волос, только рвота и бульон. «У меня, конечно, будет иначе», — решила я.

Мой роман с будущим мужем Мишей развивался в то время стремительно. Мы везде ходили за руки, и расстаться даже на сутки казалось немыслимым.

Однажды у меня заболел зуб. Я пошла к врачу.

— Восьмерку надо удалять, — сказал стоматолог.

— Надо так надо, — ответила я.

Удаляли мою восьмерку мучительно долго, в процессе разворотили десну и порвали губу. Я ничуть не преувеличиваю. Домой я пришла с опухшей щекой, порванной губой и ознобом.

Что было дальше, я помню плохо. У меня случилось воспаление, температура скакнула до 40, и несколько дней я провела в беспамятстве, глотая кровь из сочащейся десны и пытаясь снять отек холодными предметами, приложенными к щеке.

Все это время Миша кормил меня с ложечки протертыми супчиками, вливал в мой опухший рот кефир, мазал йодом порванную губу.

На третий или четвертый день, когда мне стало получше, я добрела до зеркала и ужаснулась: бледная, осунувшаяся, кожа отдает синевой вместо румянца, лохматая, с колтунами, с опухшей щекой, потрескавшимися губами и застывшим кровоподтеком в месте, где мне порвали губу, я была похожа на воскресшего зомби.

Я заплакала от жалости к себе. Подошел Миша и обнял меня.

— Как ты можешь меня обнимать, я же похожа на привидение!

— Ты самая красивая на свете! Посмотри на себя! Сейчас вот только щечка пройдет.

— Ты издеваешься? — разозлилась я и обернулась на Мишу.

И вдруг поняла, что он абсолютно серьезно. Он правда не замечает ни колтунов, ни нездоровой бледности, он влюбился так, что даже порванный рот и раздутая подушка щеки не портят меня в его глазах. И вот тут он и произнес те самые желанные три слова:

— Выходи за меня!

Даже не знаю, что хуже: несвежий творог или порванная губа.

Мы поженились. У нас получилась очень веселая и крепкая семья. Спустя семь лет с момента начала наших отношений мы родили долгожданного сына.

Первый год жизни первого ребенка — настоящее испытание для любой семьи. Статистика разводов говорит, что именно в эту пропасть чаще всего падают браки и разбиваются.

Научиться родительству в теории невозможно. Можно прочитать все на свете книги о материнстве, выучить наизусть все грудничковые напасти, закупить эшелон сосок, бутылочек и лекарств, но когда родится ребенок, первые несколько месяцев вы будете истерически адаптироваться к новой реальности, в которой сами себе больше не принадлежите.

Нашу семью также настиг этот кризис: мы врезались в ссоры, скандалы и непонимание. В знаменателе кризиса распласталась хроническая усталость родителей.

Рваный сон, проблемы с грудным вскармливанием, невозможность принять душ тогда, когда хочется, принудительная диета из-за диатеза — все это превращало меня в издерганную мегеру. Я была постоянно раздражена, и любая мелочь выкипала в скандал.

Я ждала помощи от мужа, но он много работал, пытаясь обеспечить семью всем необходимым: уходил засветло, приходил затемно. Возвращался всегда уставший. Еще в прихожей его встречала заплаканная я с готовым приданым из претензий.

Мне хотелось выговориться, поистерить, как мне тяжело, а в ответ услышать: «Да ты моя хорошая, как же я тобой горжусь!» А потом ему бы обнять меня да взять отгул на пару дней.

Но муж ответно злился, зеркалил мое настроение: он, смертельно уставший, пришел с работы, а вместо борща на него, видите ли, ушат претензий вылили. Муж пыхтел и хлопал дверями. Мы увязли в болоте непонимания.

Крошечный сын дышал атмосферой гражданской войны, а потому часто плакал, постоянно диатезил, мало ел и плохо спал.