Два шпиона в Каракасе

– Эва! Как я рада тебя слышать. Ты прочла мое последнее письмо?

Эву Лопес словно током ударило. Она нервно сжимала телефон и отвечала с наигранной радостью:

– Моника! Конечно прочла! И поняла, что ты с головой ушла в работу у себя на CNN. Прости, что до сих пор не собралась ответить. Значит, ты приедешь в Каракас? Когда? Мы увидимся?

А вот голос Моники звучал совершенно искренне. Она извинилась, что позвонила так рано, и, не вдаваясь в подробности, сообщила, что приедет в Венесуэлу, но всего только на три дня – по служебным делам. В Каракасе она будет уже сегодня после обеда и приглашает Эву вместе поужинать:

– Вечером, в нашем любимом ресторане.

Несмотря на весь богатый опыт, приучивший Эву держать в узде любые эмоции, на сей раз она не сумела правильным образом отреагировать на неожиданный звонок Моники. Ей следовало отказаться от встречи, сослаться на уже данное кому-то обещание, на то, что, к большому сожалению, она находится сейчас в другой стране… Но ничего подобного ей в голову не пришло. Ее закружило каким-то вихрем честности, и сами собой вылетели слова, означавшие, что да, она принимает приглашение поужинать “вечером, в нашем любимом ресторане”.

После разговора с подругой было трудно вновь сосредоточиться на работе. Она больше думала о том, как вечером, беседуя с Моникой, обойти молчанием свой роман с Маурисио. И вообще, как лучше поступить: рассказать ей все или скрыть? Не станет ли Моника искать Маурисио? И удастся ли Эве сохранить в тайне то, что произошло, даже если она очень постарается? Она взяла стакан воды и опять села за письменный стол. Сейчас у нее было гораздо более важное дело, к которому следовало отнестись со всей серьезностью. Единственное дело, которому в последнее время была посвящена вся ее жизнь: Уго, его болезнь и то, как повернутся события, когда его не станет.

И хотя интуиция подсказывала ей, что в ЦРУ происходит нечто странное, она по-прежнему отдавала все силы разведывательной работе и посылала туда донесения и отчеты. Эва понятия не имела, что с некоторых пор Оливер Уотсон и команда специалистов анализируют все, что она им сообщает под таким углом, словно речь идет о дезинформации, и пытаются вычислить, какая тайная цель кроется за каждым полученным от нее материалом, поскольку они считают, что ее задача теперь – обмануть их и скрыть, что происходит на самом деле. Есть такая старая шпионская тактика – пытаться получить сведения о противнике, выуживая их из той заведомо ложной информации, которую он сам тебе и подсовывает.

Как только президент Чавес публично сообщил о своей болезни, Эва сосредоточилась на составлении подробной справки о Николасе Мадуро, который, по ее предположению, с большой долей вероятности мог стать преемником Чавеса.

В докладе также рассматривались и возможные последствия смерти Уго Чавеса для Фиделя Кастро и Кубы в целом. Сидя в тишине своего тайного убежища, Эва писала:

Николас Мадуро – не из числа военных, да и вообще, образование свое не завершил. А еще хорошо известно, что он с трудом говорит на публике. За невольные варваризмы и прочие несуразицы в устной речи знакомые прозвали его Недотыкой и за спиной часто над ним потешаются. Но несмотря на это, Мадуро очень высоко поднялся по карьерной лестнице за время, прошедшее с той поры, когда в 80-е годы он был всего лишь молодым активистом в лагере ультралевых, и даже несколько лет прожил на Кубе. Но это было задолго до того, как на политическую арену вышел Уго Чавес. На Кубе Мадуро окончил курсы политической подготовки и, возможно, также получил уроки ведения партизанской войны в городских условиях и работы со взрывчаткой. С Чавесом он сблизился позднее – благодаря своей невесте Силии. Она входила в группу адвокатов, защищавших военных, арестованных после провала государственного переворота, во главе которого стоял тогдашний подполковник Чавес.