Два сына одного отца

Егор переехал к ним. А дальше началось самое интересное. К тестю он относился с уважением, но мнение свое всегда отстаивал с завидным упорством. Его решение остаться в районной прокуратуре Романов встретил в штыки. Валентина Прокофьевна, зная взрывной характер мужа, старалась подавить назревавший конфликт в зародыше. «Дай мальчику определиться в жизни самому, тебе ж не нужен зять-мямля… Вспомни себя в молодости — попробовал бы кто тобой покомандовать, мой отец, например», — уговаривала она разъяренного мужа. «Ну что ты сравниваешь своего папочку, который всю жизнь малевал пейзажики, со мной!» — бушевал Романов. Валентина Прокофьевна не обижалась: она знала — ее муж «выпускает пар». На самом деле Романов уважал ее отца, обеспечивающего семье безбедное существование продажей своих картин: их охотно покупали иностранцы, у которых вид сельских церквушек и колосящейся на бескрайних полях пшеницы вызывал умиление.

«Как жаль, что Егорушка давно не звонил, я б с ним о Лере поговорила, он бы понял…» — Она скучала по зятю, которого все эти двадцать лет любила, как сына. Съехав к себе в коммуналку, Егор не забывал раз, а то и два раза в неделю позвонить ей и расспросить о здоровье. Жизнью бывшей жены и тестя он не интересовался, а Валентина Прокофьевна сама ничего не рассказывала. Однажды, набравшись смелости, приехала к нему домой. С пластиковой коробкой любимых Егором домашних пельменей в руках, она позвонила в дверь его квартиры. Соседка Егора, Елизавета Маркеловна, узнав, кем она приходится Беркутову, сначала не хотела ее пускать. Но, видимо, заметив ее расстроенное лицо, все ж открыла дверь и даже предложила чаю. Так и не дождавшись Егора со службы, но вдосталь нахлебавшись дурно заваренного напитка, Валентина Прокофьевна оставила пельмени и ушла. Полное отсутствие хозяйского уюта в квартире расстроило ее: Елизавета Маркеловна, похоже, не тяготела к домашним делам, да и готовить, судя по всему, не умела. «Чем же питается бедный мальчик?» — подумала она тогда про сорокалетнего Беркутова.

«А ведь он не звонил уже две недели! Уехал куда по делам? Возможно». — Валентина Прокофьевна решила все ж попытаться дозвониться сама. Длинные гудки были ей ответом. Она отодвинула от себя телефонный аппарат.

— Мать, где мои кроссовки? — Романов возник за спинкой кресла неожиданно, испугав ее громким возгласом.

— В шкафу, в прихожей, ты же знаешь! — Вставать с кресла и идти искать мужу обувь не хотелось.

— Там нет!

Валентина Прокофьевна тяжело поднялась. Осматривая полки с ровными рядами обуви, она заметила пустующее место.

— Они стояли здесь, на днях протирала в шкафу, видела собственными глазами.

— Сам знаю, что были! Черт-те что, обувь стала пропадать! — Романов даже не ругал жену, сам растерявшись от впервые появившегося в доме беспорядка.

Валентина Прокофьевна еще раз осмотрела шкаф. Вся обувь стояла на своих местах, но кроссовок не было.

— Возьми новые, — она достала с верхней полки коробку.

Романов обулся, кряхтя продевая шнурки в петли, натянул ветровку и взял в руки небольшой рюкзак.

— Мы в лесничество. Через пару дней вернусь.

Валентина Прокофьевна прощально махнула рукой. Она привыкла к частым отлучкам мужа, особенно не интересуясь, куда тот едет. Оглядев прихожую, она заметила, что туфель дочери тоже нет на месте. Под вешалкой стояли ее домашние тапочки. «Когда ж Лера успела уйти?» — подумала она, направляясь к ней в комнату.

Кавардак в комнате дочери ее не удивил. Одежда, разбросанная по креслам и висящая на открытой дверце шкафа, — привычная картина. Странно, но Леру Романов, обожающий идеальный порядок, никогда не ругал.

Валентина Прокофьевна достала из гардероба пустующие плечики и стала развешивать на них брюки и блузки. Заметив на ковре рядом с кроватью скрученные в комок колготки, она нагнулась, чтобы их поднять. Из-под кроватного покрывала виднелся носок спортивной обуви.

Она рассматривала находку, как диковинку. «Зачем ей понадобилась обувь отца, у нее же свои кроссовки есть?» — размышляла она, разглядывая на рифленой подошве грязь. Опустившись на колени, она заглянула под кровать. «А где же вторая кроссовка?» — пробормотала она, усмотрев там только пустоту.

Глава 37

— Егор Иванович, я к вам с новостями. — Березин остановился у спинки кровати Беркутова.

— Что-то не очень приятное, да? С Маринкой? Говорите как есть.

— А я и не собирался ничего приукрашивать. Почему вы подумали, что речь о ней?

— Владимир Сергеевич, я ж следователь. Во-первых, со мной все в порядке. Значит, не обо мне толк. Галина после того, как вы ее позвали, так и не вернулась ко мне. Ее нет уже часа два. Значит, что-то случилось. Маловероятно, что с ней, скорее с Мариной. Так?

Березин невесело улыбнулся.

— Все так. Марину сейчас привезли к нам, в гинекологию.

— Есть опасность потерять ребенка?

— К сожалению, ей уже сделали операцию. Срок маленький, но большая потеря крови. Сейчас все в порядке. Просто Галина просила меня зайти к вам. Она у дочери.

В дверь постучали.

— Это ваш друг, Кузьмин. — Березин открыл дверь, пропустил Кузьмина и вышел.