Два цвета

Максим и Люба молчат.

Иди, Максим, я тебе раскладушку принес, погляди, куда лучше поставить.

М а к с и м. Нет, дед, я у тебя не останусь. Я с мамой на Каляевскую поеду. Видно, мне так на роду написано… За что ни возьмусь, все шиворот-навыворот получается. Можешь радоваться, мама, в школу водолазов я не пойду. Какой из меня водолаз!

6

М а к с и м  у себя дома, лежит на тахте. Л ю б а  и  С е р г е й  стоят возле него.

Л ю б а. Надо что-то делать с ним. Срочно.

С е р г е й. А что случилось?

Л ю б а. Он не желает подниматься.

С е р г е й. Ну, пусть денек поваляется, подумает.

Л ю б а. У него полная апатия. Я устала. Я не знаю, что с ним делать.

С е р г е й. Оставь ты его в покое… Ко всем его неприятностям у него еще и несчастная любовь.

Л ю б а. Сергей, я тебя умоляю… возьми его к себе в лабораторию. Он будет у тебя на глазах. Он, кажется, тебя уважает, прислушивается к тебе.

Максим вздохнул.

С е р г е й. В принципе… можно и взять. Лаборантом. Мыть посуду. Нет, пожалуй, нельзя.

Л ю б а. Боишься, что он перебьет всю посуду?

С е р г е й. У нас уникальное стекло. Оно стоит колоссальных денег…

Л ю б а. Возьми его, Сергей. Он поработает у тебя годик, а потом пойдет на химфак.

С е р г е й. Он стонал от химии еще в школе. Я за него решал задачки.

Максим снова вздохнул.

Л ю б а. У всех дети как дети… А у меня…

С е р г е й. Ты просто передержала его в детской комнате. Не даешь ему сделать ни шагу без присмотра.

Л ю б а. Он уже делал, слава богу, такие шаги. Работал радистом в поезде. Я ночами не спала. Мальчишка болтался невесть где… Я была счастлива, когда его оттуда выгнали.

Максим отвернулся к стене.

С е р г е й. Ты хочешь, чтобы я утешал тебя, или ты разрешишь мне высказать… что я думаю по этому поводу?

Л ю б а. Говори.

С е р г е й. Я могу взять Максима к себе. Найдется место. И, вероятно, наши девочки научат его обращаться со стеклом… Потом… мы с тобой уговорим его пойти на химфак. Но я не сделаю этого.

Л ю б а. Почему?

С е р г е й. Потому что… Хватит! Довольно! Он сам должен как-то определиться. Сам, без нашей с тобой помощи. Пусть валяется на постели. День. Два. Неделю, в конце концов… И пусть чего-нибудь измыслит.

Л ю б а. Что он может измыслить? Ты бы не говорил так, если бы Максим…

С е р г е й. Если бы Максим был моим родным сыном, я бы с ним не церемонился!

Л ю б а. И что бы ты с ним сделал?

С е р г е й. Я бы бросил его в воду.

Максим удивленно обернулся.

Л ю б а. Как… в воду?

С е р г е й. А как учат плавать? Максиму необходимо пожить одному, без тебя, без меня и без деда. Одному. Я в этом твердо уверен.

Л ю б а. Внушай, внушай ему это!

С е р г е й. Не волнуйся, этого не произойдет. Это, к сожалению, невозможно.

Л ю б а. Почему?

С е р г е й. Потому, что ты его не отпустишь.

Л ю б а. Не отпущу. Что это за дурацкая идея — куда-то уезжать, чтобы стать человеком! А в Москве… в столице нашей Родины, в Москве нельзя стать человеком?

С е р г е й. Можно.

Л ю б а. А если можно, то незачем об этом и говорить. Ты возьмешь его к себе?

С е р г е й. Хорошо, возьму.

Л ю б а. Скажи ему.

С е р г е й. Максим, я беру тебя к себе в лабораторию.

Л ю б а. Ты слышишь, Максим?

Максим молчит.

Договорились? Твердо? Да, Сергей?!

С е р г е й. Договорились. Твердо. Но, если хочешь знать, мы губим его. Губим. Губим хорошего, умного, славного парня. Делаем из него куклу, марионетку!

Сергей и Люба уходят.

Максим достал из-под подушки сигарету и закурил.

7

Почтамт. Посылочный отдел. К а т ь к а  разбирает посылки. Л и д к а  стоит рядом.

К а т ь к а. И с того дня ты его больше не видела?

Л и д к а. Нет. Не ходит он к деду.

К а т ь к а. А дед у него был?

Л и д к а. Был.

К а т ь к а. Ну и что?

Л и д к а. Пятый день лежит, не поднимается.

К а т ь к а. Заболел?

Л и д к а. Нет. Просто так лежит и не встает.

К а т ь к а. А пищу принимает?

Л и д к а. Принимает. Мать ему куриный бульон варит.

К а т ь к а. Живот у него, что ли, болит?

Л и д к а. Да ничего у него не болит. Дурью мучается.

К а т ь к а. Значит, переживает.

Л и д к а. Чего он переживает?

К а т ь к а. Не сегодня-завтра письмо от него получишь.

Л и д к а. С чего это ты взяла?

К а т ь к а. Всегда так бывает. Если человек переживает, обязательно письма пишет.

Л и д к а. Это верно. Я сама хотела написать. Только гордость не позволяет.

К а т ь к а. А чего ты ему писать хотела?

Л и д к а. А я и сама не знаю. Жалко мне его.

К а т ь к а. Неужели так и сказал матери: «Женюсь»?

Л и д к а. Так и сказал.

К а т ь к а. А не врешь?

Л и д к а. Честно.

К а т ь к а. У меня тоже отрицательные эмоции. Все чего-то переживаю. Надо бы элениум принимать, да боюсь, говорят, вредно без назначения врача. А врачи не назначают. Я к своей районной побежала, она говорит — пей валерьянку.

Л и д к а. А чего с тобой?