Два цвета

Г е л ь м у т. Свалял дурака? Я не понял, что ты имеешь в виду!

Р е й н г о л ь д (испуганно). Да нет… Я просто пошутил… Глупо, конечно… Но я действительно мог уехать и все-таки не уехал. Вернулся.

Г е л ь м у т (насмешливо). Вернулся? Ну, спасибо!

Р е й н г о л ь д. Да, представь себе, вернулся. Как только русская артиллерия стала молотить по городу, мамочка и папочка тут же дали дёру. Я им говорю: «Не поеду, останусь защищать Берлин». Мамочка по морде хлоп-хлоп… И запихнула меня в машину. Ладно, думаю. У моста через Хавель остановились, в затор попали, машин пропасть, в суматохе я и растворился.

Г е л ь м у т (презрительно). Нашел чем хвастаться!

Р е й н г о л ь д. Я и не хвастаюсь. Я объясняю, как было дело. Иначе я поступить не мог.

Д и т е р (читая запись в журнале). «Одиннадцатое февраля. Шихтеля выгнали с урока пения за то, что двигал ушами».

Р е й н г о л ь д. Я тоже умею двигать ушами. (Показывает.)

Д и т е р. Ты больше морщишься, чем двигаешь ушами, а Шихтель передвигал уши почти на три сантиметра к затылку.

Г е л ь м у т. Три сантиметра? Вранье!

Р е й н г о л ь д. А я верю. Мало ли что бывает. Я с Гансом Клейнером три года на одной парте сидел, а потом выяснилось, что у него на левой ноге шесть пальцев.

Д и т е р. Гельмут, тут, на нижней полке, старый приемник… Ты что-нибудь понимаешь в радиотехнике?

Г е л ь м у т. Тихо!

Слышатся шаги.

Д и т е р. Тео.

Г е л ь м у т. Я сказал — тихо! (Дитеру.) Погаси фонарь.

Дитер гасит фонарь. Через мгновенье в темноте вспыхивает луч другого фонаря.

Тео?

Фонарь гаснет. Неожиданно вспыхивает яркий свет — это зажглась электрическая лампочка. Она освещает  А н д р е я.

А н д р е й (вскинув автомат). Руки! Поднять руки! Кто там, на парте?! Встать!

Дитер поднимается.

Руки!

Все трое стоят с поднятыми руками. Гельмут метнулся к парте, чтобы взять автомат.

Назад! Буду стрелять!

Гельмут остановился, поднял руки.

Вот так-то лучше. В шеренгу поодиночке, в затылок… становись. Ну, живее, живее!

Лампочка замигала и погасла. В то же мгновенье позади Андрея вспыхнул фонарик, и тут же на него обрушился вернувшийся в подвал  Т е о, повалил на пол. Опять наступила темнота, загорелся фонарик в руках Рейнгольда и осветил Андрея, отбивающегося от навалившихся на него Гельмута и Тео. Когда снова загорелась лампочка, Андрей лежал на полу, а Гельмут и Тео крепко держали его за руки.

Г е л ь м у т (Рейнгольду). Сними ремень.

Скрутив руки Андрею, Гельмут и Тео подняли его на ноги. Рейнгольд и Дитер стянули ему руки ремнем.

(Тео.) Откуда он взялся?

Т е о. Ты откуда взялся?

А н д р е й. А вы… откуда?

Р е й н г о л ь д. Кто он?

Т е о. Ты кто?

А н д р е й. А вы… кто?

Р е й н г о л ь д. Почему он по-немецки говорит?

Т е о. Ты почему по-немецки говоришь?

А н д р е й. А вы по-русски не поймете.

Р е й н г о л ь д. Ты немец?

Г е л ь м у т. Если немец, то предатель.

Д и т е р. Да нет, он русский.

Т е о. Ты русский?

А н д р е й. У, гады! Кроты фашистские!

Г е л ь м у т (бьет его по лицу). Молчать! Убью, если еще пикнешь!

А н д р е й. Все равно вам конец! Конец! И вам, и вашему фюреру!

Тео бьет его в живот. Андрей падает.

Р е й н г о л ь д (Гельмуту). Чего с ним возиться… Предателей приказано расстреливать на месте.

Г е л ь м у т. Ты немец? Или русский? Отвечай!

А н д р е й. Русский.

Р е й н г о л ь д. Чего ты с ним разговариваешь? Прикончи его!

Г е л ь м у т (Андрею). Встать!

Андрей с трудом поднимается. Гельмут вскидывает автомат.

ОТЕЦ. ПЕРВОЕ ВОСПОМИНАНИЕ АНДРЕЯ

Здесь и далее, во всех воспоминаниях, Андрею отвечает Лифанов.

А н д р е й (кричит). Папа! Папа! Разбуди дедушку!

О т е ц. Я не могу его разбудить.

А н д р е й. Почему?

О т е ц. Он не проснется.

А н д р е й. Почему?

О т е ц. Потому, что он умер, Андрюша.

А н д р е й. Умер?.. Что такое… умер?

О т е ц. Умер… это когда из человека уходит жизнь…

А н д р е й. Зачем он умер? Я не хочу, чтобы он умирал.