Два венца. Стена отчаяния

– Стихийщик. Или у вас иначе называют тех, кто работает с энергиями первостихий? Но, по идее, они тоже строят порталы, – столкнувшись со стеклянным взглядом Ричарда, Рэн неуверенно продолжил: – Переход – это портал. Надеюсь, я достаточно грамотно и доступно говорю?

– Вы, Рэн, говорите предельно грамотно. Здесь без проблем. Но вот о чем вы говорите, я вообще не понимаю. С чего вы решили, что в моем доме есть какой-то стихийщик?

Рэн растерялся. Стихийщик прошелся по нему силой, словно мартонг – огромное неуклюжее животное из Тонго. Рэн не мог перепутать его ни с кем другим и силу дифференцировал сразу. Он не сомневался в том, что этот дэвианин работал с огнем. Вернее, эта.

– Прежде чем войти ко мне, вы разговаривали с юной лэрой.

Ричард нахмурился. Рэн понял, что он снова использовал незнакомое собеседнику слово, и исправился:

– Девушкой. Вот она и есть стихийщик – дэвианин Огня.

Ричард воскликнул, вскакивая с кресла:

– Ветта?! Моя дочь кто?! Маг, что ли?!

Рэн устало посмотрел на него. Судя по всему, у них была какая-то своя классификация магов. И Рэн решил не усложнять.

– Пусть маг. Неважно. Ваша Ветта – маг огня, и немного странно, что вы не знаете, что такое порталы.

– Что такое порталы, я знаю, но боюсь, что у нас разное их понимание. А вот насчет дочери не знал. Я даже предположить не мог, что Ветта – маг Огня. – Ричард снова опустился в кресло, потер переносицу и прошептал: – Тогда это многое объясняет.

Ричард ожег его внимательным взглядом:

– А вы, Рэн, тоже маг Огня?

Рэн улыбнулся.

– Нет. Я просто маг. Как бы сказать, я – универсал.

Ричард выразительно посмотрел на Лала, играющего лентами рубашки, и Рэн рассмеялся, понимая, о чем тот хочет спросить.

– Ну что вы?! Лал еще очень маленький. Его нельзя назвать полноценным магом, но когда вырастет, обязательно им станет.

Будущий маг захныкал, и Рэн снова занялся братом. Лал искал губами соску, тянул пальцы Рэна в рот – он хотел есть. И что же делать? Где он возьмет здесь кормилицу для Лала? Рэн стянул с пальца один из перстней и протянул Ричарду:

– Возьмите. У меня нет ваших денег, и я не знаю, что у вас в обиходе. Но драгоценности, по-моему, одинаково ценны во всех мирах. Мне очень надо накормить Лала. Помогите, пожалуйста.

Ричард нахмурился и чуть более резко сказал:

– Надень обратно. Я не знаю, какой твой мир и как принято у вас, но у нас никогда не отказывают в еде. Особенно детям, – тут он заметно смутился, прокашлялся и добавил: – По крайней мере, в моем доме. Я уже отправил Дэни и Милоша за бутылочками, сосками, памперсами и едой. Сейчас уже должны прийти.

Рэн не стал переспрашивать, зачем и куда Ричард кого-то отправил – догадался, что тот говорит о сыновьях. Похоже, после всего, что произошло, Всевышний пожалел их с Лалом и направил к хорошим людям.

– А где моя шпага?

Ричард замялся и пояснил:

– Я решил от греха подальше подержать ее у себя в кабинете. У нас как бы не принято расхаживать с холодным оружием, да и с огнестрельным тоже, так что пусть полежит под замком. Вам бояться у меня дома нечего.

Рэн постарался скрыть тревогу, что острым когтем прошлась по душе. Защититься при необходимости он мог и чем-то иным, но шпага была родовой, и Рэн не мог ее просто оставить. Но особого выбора у него не было, поэтому оставалось только ждать.

Семья Вишневецких накормила братьев и выделила им комнату. Отпускать от себя малыша Рэн побоялся, поэтому на чердаке разыскали кроватку для Лала и разместили их вместе. Сыновей Ричард к нему не пустил, пообещав познакомить всех завтра.

Рэн остался один. Он даже лег спать, но едва закрыл глаза, как перед ним появилась дорога, лес, картина боя и оседающий на землю отец. Рэн садился в кровати и пытался отдышаться, но едва ложился, как все повторялось. Не помогала холодная вода, что оставил ему Ричард на тумбочке у кровати, техники дыхания, медитация – ничего. По спине текли струйки холодного пота, руки дрожали и сердце стучало как сумасшедшее. Он задремал было, но перед глазами возник образ – мать в крови, и ее сапфусовые глаза смотрят в небо пустым взглядом.

Рэн проснулся с криком. Он схватил подушку и уткнулся в нее лицом, стараясь успокоиться. Не хватало еще из-за своих страхов разбудить хозяев и Лала, что беззаботно спал в кроватке. Надо вернуться! Надо срочно вернуться. Но как?

Бешеным роем ос с Айяски носились идеи в голове, но все они были нежизнеспособны, и он никак не мог взять себя в руки. И если вспоминать родителей было тревожно, то дядю – больно. Рэн же, как назло, все время видел его образ.

В далекой древности был жуткий способ казни: преступника привязывали к двум согнутым деревьям и отпускали их, разрывая его на части. Рэн же тянул себя во все стороны сам – он тщетно пытался оправдать поведение дяди, находил причины и тут же их опровергал. Он не верил фактам, которые услужливо преподносила память. Разум разил не хуже палача.