Два вида страсти

— Потом она вдруг как-то успокоилась, — вспоминал Влад. — Кричать внезапно перестала, даже подозрительно. Ладно, говорит, женись. Ты молодой, тебе семья нужна, ну и все такое. Я говорит, с самого начала понимала, что рано или поздно это должно было произойти, это неизбежно. Только, говорит, ты сразу меня не бросай, будем какое-то время продолжать встречаться, я так сразу расстаться с тобой не смогу, привыкла ведь. — Влад нахмурился и тяжело вздохнул. — Потом сказала, что моя будущая жена ни о чем не догадается. А сама она, Дубровская-то, еще и денег нам подкинет, чтобы мы куда-нибудь съездили. На Мальдивы там… Покоробило меня, конечно, от этого предложения, но возражать в открытую я не стал. С ней спорить себе дороже выйдет. Думал, утрясу как-нибудь, вывернусь. И уж больше встречаться с ней не стану. Собирался спустить все на тормозах, а вот как обернулось. — Он внимательно посмотрел на меня. — Вот потому-то я и считаю, что больше всех виноват в смерти Оли. Не пойди я тогда к Дубровской со своими откровениями, Оля была бы жива. Я ведь еще боялся, что Дубровская и к Оле заявится со своими разоблачениями. Скажет ей, что такой я, да сякой-разэтакий. И что вот это все, — Влад обвел рукой гостиную, — в постели заработал. Я ведь Оле совсем по-другому рассказывал. Ну, она меня и бросит после этого.

Я промолчала. Одна ложь тянет за собой другую, и в результате — полный крах.

— Да и пусть бы себе рассказала! — внезапно крикнул Влад. — Зато Оля была бы жива. А так эта сволочь ее в овраг столкнула! — Он обернулся ко мне. — Скажите, как Оля умерла? Она хотя бы не мучилась? — Он смотрел мне прямо в глаза.

— Нет, — я покачала головой. — Она умерла мгновенно, это установила экспертиза.

Влад еще несколько секунд смотрел мне в глаза, потом отвел взгляд.

— Вот чем приходится утешаться, — произнес он наконец. — Казалось бы, жить да жить, а тут…

Внезапно мне захотелось немного подразнить его, напомнив, что взрослый мужчина должен уметь предвидеть последствия своих поступков, а не перекладывать всю вину на взбесившихся неудовлетворенных дам. Но я тут же подавила это желание ввиду его неуместности. Надо отдать Владу должное, он не только не перекладывал всю тяжесть вины на Дубровскую, а даже наоборот, готов был приписать себе преступление, которого не совершал.

— Что же ты теперь собираешься делать? — поинтересовалась я у своего клиента.

— Скорее всего, махну обратно к себе на Урал, — отозвался Влад. — Работу, думаю, найду по своей специальности. Квартиру эту продам, там жилье куплю. Не к матери же с двумя братьями возвращаться. Жить будет где. Что еще надо? Вот только Олю похороню, и бегом отсюда. Надоело… И бабы эти старые надоели. Слюнявые твари и воняют как мускусные крысы! И каждая из них думает, что и правда неотразима.

Вот тебе и сирота! У него, оказывается, и мать есть, и два родных брата. Шифровальщик еще тот. Хотя как знать, по какой причине Влад приехал в Тарасов из родного уральского городка? Может, есть более чем веские причины, о которых он не хочет распространяться. Что ж, это его право.

Дольше оставаться в квартире Влада мне было незачем. Я коротко попрощалась со своим незадачливым клиентом и с облегчением покинула его жилище. Несмотря на все его откровения, Влад Галеев так и не стал мне хоть сколько-нибудь симпатичен. Теперь я испытывала к нему нечто вроде отстраненного сочувствия, но не более того.

Глава 9

— А теперь хотелось бы послушать, какое звено в этой цепи я упустил из виду по твоей милости, — Андрей смотрел на меня с притворной строгостью, но его глаза улыбались. Во всем, что касалось работы, Мельников был законченным перфекционистом, болезненно воспринимавшим любой, даже незначительный промах.

Я покаянно улыбнулась и продемонстрировала ему фотографию подростка, сыгравшего в этой истории едва ли не ключевую роль. А заодно и конверт с тем самым фотошопом.

Пока Андрей рассматривал эти артефакты, я вкратце сообщила об их роли в раскрытом им деле.

— Уши бы ему надрать, чтобы думал в следующий раз, — непедагогично высказался Мельников.

— Может, он из лучших побуждений, — неизвестно зачем вступилась я за серую ветровку. — Ему ведь было сказано, что неправедно гонимая тетя хочет поздравить нежно любимую племянницу. Совершил благородный поступок.

— Благородные поступки за мзду не совершают, — непреклонно возразил Мельников. — Ладно, приобщу я эти реликвии к делу, не знаю, что из этого выйдет.

Пессимизм Андрея был вполне понятен — для следствия многие доводы, казавшиеся нам бесспорными, могли оказаться неубедительными.

— В одном Дубровская права — при хорошем адвокате у нее есть шанс отделаться легким испугом, — продолжил Андрей развивать свою мысль.

— Зато Галеев к ней больше не вернется, — убежденно возразила я. — Это для нее самое страшное наказание из всех возможных.

— Ты думаешь? — Мельников с сомнением посмотрел на меня. — К хорошему быстро привыкаешь. Поразмыслит на досуге о том о сем, поживет обычной жизнью простого человека да и вернется на проторенную тропку.