Два зайца, три сосны

Вот и подумала над книгой! Ну ничего, значит, сегодня не буду работать, видно, не судьба. Я зашла в супермаркет, купила апельсины и еще коробочку нектаринов, может, мама сочтет их безопасными, на них наклейка «Седьмого континента». Потом я зашла в аптеку и решила не тащиться на рынок. Возьму сейчас такси и отвезу все. Выслушаю еще порцию жалоб, а там будет видно. Опять зазвонил телефон. Номер незнакомый.

— Алло! Алло, вас не слышно!

— Олеся?

Я сразу его узнала и почему-то екнуло сердце.

— Кто это? — притворилась я.

— Олеся, это Розен.

— Матвей Аполлонович? Чем обязана?

— Олеся, надо срочно повидаться! Это правда, надо, почувствовала я.

— Зачем это? Хотите научить меня разбираться в сортах виски?

— Боже, какая злопамятность! — облегченно рассмеялся он. — Нет, я ничему не стану вас учить, я сам хочу научиться…

— Чему?

— Всему, Олеся, всему!

— Звучит многозначительно, но… не слишком умно!

Тоже верно. Олеся, все дело в том, что при вас я дурею, мне нужно вероятно к вам привыкнуть, чтобы вы не считали меня идиотом. Поверьте, я не такой.

— Пока придется поверить на слово. — Мне стало весело и легко. — Так что вы предлагаете?

— Для начала предлагаю пообедать. У меня будет два часа с двух до четырех. Годится?

Я посмотрела на часы.

— Хорошо. Где?

— Как вы относитесь к итальянской кухне?

— Положительно.

— Тогда… Вы сейчас где?

— Я еду к маме на Ломоносовский, но без машины.

— Отлично, я пришлю за вами машину, скажем, к половине второго, годится?

— Хорошо.

— Говорите адрес!

Я сказала.

— Олеся, мой водитель позвонит вам на мобильный.

— Договорились.

* * *

Очень интересно! Он, значит, решил действовать, узнав о предстоящем браке с Миклашевичем? Ну-ну, поглядим, как он станет демонстрировать свой ум. Но чувством юмора бог его все-таки не обидел, и то хлеб. А после разговора с мамой, обед в его компании это именно то, что нужно. И в конце концов обед, да еще с ограничением во времени, ровно ничего не значит! Но настроение заметно улучшилось.

* * *

— Ну наконец-то! Сколько нужно времени, чтобы купить тот пустяк, о котором я просила?

Я промолчала.

— Почему ты не сказала мне, что выходишь замуж? Я уже не достойна знать такие вещи? Меня надо ставить перед свершившимся фактом?

— Тебе Гошка сказал?

— Его прямо-таки распирало от радости! Хорошего же ты отца сыну выбрала! Теперь мне понятно, почему он решил остаться с дедом!

— Мама, ты сама себе противоречишь, но впрочем, это не важно.

Я сообразила, что такая версия ей больше нравится, ну и слава богу.

— Значит, ты все-таки своего добилась!

— Ты о чем?

— О Миклашевиче. Поздравляю! И когда свадьба?

— Никакой свадьбы, и к тому же все это будет не раньше, чем я закончу книгу.

— У! Ты это зря! Сбежит твой женишок!

— Сбежит, не заплачу!

— Ну и дура! Надо хватать его и вести в ЗАГС, пока не передумал.

— Ни какого ЗАГСа не будет вообще.

— А что? Венчаться будете по новой моде? Попам кланяться?

— Нет, мама. Просто устроим обед для самых близких и уедем в путешествие. А потом я перееду к нему.

— Собачья свадьба, значит… Ну что ж, очень в твоем духе.

Я посмотрела на часы. Машина от Розена придет еще только через сорок минут. Надо набраться терпения.

— Мама, что еще сказал Гошка?

— Да я с ним мало говорила, я провела беседу с этим старым дурнем, объяснила ему кое-что…

— Боже, что ты ему объяснила, мама?

— Я потребовала, чтобы он не смел разрушать те духовные ценности, которые я внушала Георгию. И чтобы непременно давал ему на ночь стакан молока.

Молоко ладно, а с духовными ценностями моей мамы я надеюсь Гошка и сам уже давно распрощался. Могло быть хуже. Честно говоря, я думала, что мама впадет в отчаяние, но к счастью, кажется, этого не случилось.

— Знаешь, сегодня утром ко мне зашла Маруся Сивкова…

Это соседка по площадке.

— И что?

— Вообрази, какая наглость! Она потребовала, чтобы я подписала бумагу в ее защиту!

— Какую бумагу? — удивилась я.

— Она состряпала бумагу для участкового, о том, что ее сестрица с мужем грозят ее убить, напиваются, дебоширят…

— Откуда взялась сестрица? — не поняла я.

— А когда ее мать умерла, явилась сестрица из Брянска и заселилась, мать ее еще при жизни там прописала. Особа, надо заметить пренеприятная, а муж еще того чище…

— Бедная Маруся!

— Да. Ее жалко, и потом раньше тут было тихо, а теперь эти устраивают пьяные дебоши…

— Ты подписала письмо?

— Разумеется, нет!

— Но почему? — обалдела я.

— Я никогда никаких писем не подписываю. Принципиально!

— Мама, но ведь это же не политическое письмо! Это просто крохотная, незначительная помощь, чисто символическая, потому что милиция в такие дела предпочитает не соваться, это что-то вроде моральной поддержки и только!

— Я сказала Марусе, что очень ей сочувствую, но письма не подпишу!

— Тогда я подпишу! Я тут прописана, я жила тут долгие годы, знаю Марусю с детства, а про сестру даже никогда не слышала!

— Не смей!

— Почему это?

— Кто знает еще как все обернется, а мне тут жить! И потом ты сейчас известная личность, зачем тебе замешиваться в какой-то семейный скандал?

— Что за чепуха!

Я вскочила и выбежала на площадку, позвонила Марусе в дверь.

— Олеся! — обрадовалась она.