Два зайца, три сосны

Выйдя от мамы, села за руль и помчалась на Спиридоновку. Я отлично помнила дом и подъезд, откуда забирала Юльку. Я спрошу там кого-нибудь, в какой квартире живет эта фантастическая собака и найду Юльку или ее хахаля. Однако, добравшись до Спиридоновки, я задумалась. А зачем, собственно, я сюда примчалась? Взывать к Юлькиной совести? Уговаривать ее встретиться с матерью, если она этого так не хочет? Читать мораль? И чего я могу добиться, кроме очередного скандала? Она уже большая девочка, моя сестра. Ну любит она этого мужика с собакой, очень, видно, любит, и появление матери в этот момент, вероятно, привело ее в панику, она испугалась, что мать опять что-то порушит, что-то отнимет. Так и мое появление в ресторане она расценила как покушение на ее любовь. Покушение темных сил, которые для нее олицетворяет мать, а заодно уж и я. Наверное, она нещадно ругала себя за то, что поддалась порыву, позвонила… Хотя, это не было похоже на порыв, а впрочем, может, у нее теперь такие порывы… Одним словом, мне тут делать нечего. От всего этого меня взяла такая тоска, хоть вой! Я позвонила Гошке. Он сообщил, что они с дедом сейчас как раз едут в Италию. Голос у него был радостный, веселый… А я вдруг почувствовала себя такой одинокой, несчастной, растерянной. Поеду сейчас домой и напьюсь. Но тут позвонил Миклашевич. Сказать, что я обрадовалась, это ничего не сказать.

– Митька, ты в Москве?

– Кажется, ты этому рада?

– Рада, мне как-то хреново, Митька…

– Плохо себя чувствуешь?

– Да нет, на душе хреново.

– Отчего это и где ты болтаешься, дома тебя нет.

– Я у мамы была… И вообще, мне надо с тобой посоветоваться. И еще я соскучилась.

– Ты где сейчас?

– На Спиридоновке.

– Что ты там делаешь?

– Дурью маюсь.

– Продуктивное занятие! Давай, езжай домой, я приеду через часик. Договорились?

– Да!

Как же я обрадовалась ему! Он был в хорошем настроении, излучал обаяние, привез цветы и подарок, завернутый в красивую бумажку с бантиком.

– Что это, Мить?

– Новые духи. Выбрала мама. Она утверждает, что тебе они понравятся.

– «Агент Провокатор»? Я даже не слышала о них.

– Ну, ты же вообще отсталая, не то что мама! Дай сюда, горе мое!

Я вертела в руках непрозрачный розовый флакончик в форме яйца и пыталась брызнуть на руку, но у меня не получалось.

– Темная ты, Олеська. Видишь, это же форма гранаты, а вот тут чека, выдергиваешь ее и брызгайся на здоровье. Всему-то тебя надо учить. Хотя постой, мама предупредила, что в первый момент тебя может от них стошнить, но через десять минут ты их оценишь. А давай-ка набрызгаем на носовой платок и отложим его. Вот так! Да, запах, я бы сказал, противный. Ну, давай рассказывай, что за мерихлюндии?

Уже открыв рот, я сообразила, что в ресторанчик на Вспольном я ходила с Матвеем, значит, в рассказе должна фигурировать, к примеру, Лерка. И начала с того, что Лерка позвала меня в новый ресторан.

Выслушав мой довольно сбивчивый рассказ, он покачал головой.

– Хорошо, что у тебя все-таки хватило ума не полезть к сестре. Зачем, собственно? Ты хочешь ее переделать? Да она же просто копия вашей матери, ты можешь переделать Надежду Львовну?

– Митя, знаешь, она, кажется, сама изменилась… Ее мучает совесть… По крайней мере мне так кажется.

– Это старость, Олеська. Она, видно, думает о душе, хоть большевики отрицали существование души, но мы-то с тобой знаем, что они были в корне не правы. И твоя мать, хоть и большевичка в прошлом, но в сущности все-таки человек… пусть тяжелый, непереносимый даже, но просто отравленный страхом. Сказать по правде, я редко встречал такое. Ведь самое страшное пришлось на долю предыдущих поколений, но факт остается фактом… Однако ее действительно жаль и ты молодец, что не ополчилась против нее. И Гошку оставила деду правильно и совесть по этому поводу тебя не должна мучить. Олеська, я соскучился! Иди ко мне.

Я прижалась к нему и мне вдруг показалось, что он – каменная стена, что я люблю только его… Он был сейчас умным, добрым, теплым…

– Что-то мне не нравится твое состояние духа, что с тобой творится? Какие-то неприятности помимо сеструхи?

– Нет, ничего такого, просто настроение…

– А знаешь что, давай-ка мы сейчас поедем за город, я покажу тебе наш дом, поговорим, подумаем, что там надо переделать, а? Как ты на это смотришь?

– Хорошо! Хорошо смотрю, Митька! – обрадовалась я. Мне вдруг понравилось, что он принимает за меня решения. Наверное, иногда это женщине необходимо.

– Надо же, даже не споришь. Кстати, возьми с собой халат, тапочки, что тебе еще надо, мы будем ночевать там, откроем окна, надышимся свежим воздухом…

– А Амалия Адамовна там?

– Нет, мама терпеть не может дачную жизнь.

– Гошка в восторге от нее.

– Знаешь, я удивился, как они мгновенно нашли общий язык, но потом понял – по контрасту с Надеждой Львовной.

– Да уж… – вздохнула я.

– А у твоей сестры тоже наверное неважно с чувством юмора?

Я ахнула. Конечно, у нее совсем плохо с чувством юмора, может, еще хуже, чем у мамы, поэтому обе такие ударенные жизнью и в общем-то невыносимые в общении.

– Митька, какой ты умный!

– А то! Давай, собирайся! Побудем там два дня.