Два зайца, три сосны

– Олеська! Ты что без звонка? Что-то случилось? У тебя такой вид… как будто за тобой кто-то гонится!

– Переночевать пустишь?

– От Миклашевича спасаешься?

– От тебя ничего не скроешь, подруга.

– Опять он в своем репертуаре?

– Лерка, я больше не могу! Все, лимит исчерпан. Он сумасшедший. Мне сегодня в какой-то момент показалось, что я никого лучше не знаю, и вдруг…

– Я тебя предупреждала.

И тут я разревелась.

– Ты что? Да не стоит он твоих слез!

– Дело не в том, просто сегодня был такой кошмарный день…

– Расскажи, легче станет.

– Сил нет, Лерочка.

– Найдешь!

– Ну и что такого особенного? Все можно перетолковать по-другому, – решительно заявила она, выслушав меня.

– Как?

– Объясняю! В твоей маме проснулось что-то человеческое, это уже плюс! Ты в очередной и, надеюсь, в последний раз убедилась, что с Миклашевичем нельзя иметь дело, это два. А третье, и главное, теперь ты спокойно можешь ответить на чувства Розы.

– Я уже.

– Что уже? – опешила Лерка.

– Ответила.

– Ты врешь?

– Ничуть.

– Ну ты и сука! Я тут мечу бисер, а ты уже с ним спишь?

– Ага! – всхлипнула я.

– Обалдеть! Но почему ж ты мне не сказала?

– Просто еще не успела!

– Ну и как?

– Да нормально вроде…

– А ты в курсе, что у него послезавтра день рождения?

– Конечно. Я с утра ходила ему подарок заказывать.

– Олеська, какой?

– Футболку, черную, с надписью.

– А надпись какая?

– Аполлоныч Бельведерский!

Лерка открыла рот и вдруг согнулась пополам от хохота.

– Да, Олеська, только ты на всем свете могла такое придумать!

– А по-моему, это на поверхности лежит! Хотя мне самой идея нравится.

– Ну, а теперь скажи, стоило лить слезы из-за хама?

– Лерка, ты, наверное, права, но я же его все-таки…

– Только не говори, что ты его любишь! Глупости! Любила бы, не дала бы Розе.

– Ну, это ерунда… И потом так получилось… Но знаешь, наличие Розы как-то облегчает ситуацию.

– Вот это мудрые речи! Да здравствует Роза! А теперь постарайся уснуть.

– Не получится.

– Ну и зря! А между прочим, ты напрасно боишься. Миклашевич, насколько я его знаю, просто от бешенства за тобой погнался, а вообще-то он сейчас затаится, и преследовать тебя не будет, просто в какой-то момент возникнет как ни в чем не бывало, с подарком, с цветами и обаятельной улыбкой. Как было бы здорово, чтобы ему открыл дверь барон Розен!

– Что тут хорошего? Они подерутся.

– Слушай, а он правда хорошо сложен?

– Кто?

– Аполлоныч?

– Ну и что? Миклашевич тоже хорошо сложен.

– Опять Миклашевич! Я тебя про него не спрашивала. Я кажется уже наизусть знаю, где у него шрамы, родинки, надоело! Хочу знать про Аполлоныча, где у него что!

– Ну, Лерка, ты даешь! Я его еще не так хорошо изучила!

– Так изучай!

– Если тебе так любопытно, спроси у Арины.

– Мне не надо, а что касается Арины… Олеська, ты, надеюсь, не забыла, что у Гриши через неделю день рождения?

– Не забыла, у меня для него даже подарок есть, я из Германии привезла.

– Что?

– Галстук от Кардена. Что еще можно подарить такому как Гришка?

– А вот для Аполлоныча ты придумала! Слушай, Олеська, придумай для Гришки какую-нибудь надпись, я ему тоже футболку подарю.

– Лер, ну Григорий Михайлович это не Аполлоныч, что тут измыслишь?

– Вообще-то да и к тому же… Олеська, а как Роза принесет домой эту майку? Арина же спросит, где взял?

– Ну, уж это его проблемы.

– Она догадается.

– Да откуда! Сама же говоришь, она дура.

– Дура-то дура, а своего не упустит.

– И правильно, пусть не упускает, мне он не больно-то нужен. Хотя и не помешает.

Утром я спокойно вернулась домой. Никто меня не подкарауливал, на автоответчике не было проклятий. Видимо, Лерка права и он затаился. Но с меня хватит, я с этим покончила! И хорошо, что мне не понравился дом, а то я бы увязла еще глубже, а потом было бы куда больнее, если б я не дай бог, переехала к нему… Бог миловал! И все же на душе было так же тяжело и мерзко, как после каждой ссоры с Миклашевичем. В прошлый раз я спаслась тем, что улетела к Гошке, а сегодня куда себя девать? Работать я явно не смогу или так беспощадно отделаю оставшегося Марининого зайца, что она у меня одна останется… Я позвонила маме.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как я могу себя чувствовать! А почему тебя это волнует?

Что можно ответить на такой вопрос? Я промолчала.

– Притворяешься хорошей дочерью?

– Мама, ты хочешь поругаться со мной, испортить мне с утра настроение? Так не старайся, оно у меня и так отвратительное.

– Ну, мало ли от чего в твоем возрасте может быть дурное настроение! Пройдет! Зайдешь в книжный, увидишь как безмозглые тетки раскупают твою макулатуру, глядишь, настроение исправится. Ладно, отбыла дочернюю повинность и можешь быть свободна.

Господи, да что же за люди вокруг меня? Вчера мне на мгновение показалось, что в маме проснулось что-то человеческое… Видно, я выдала желаемое за действительное! Пойду полежу в ванне, может, отмокну от впечатлений. Я напустила в ванну воды с пеной и только собралась погрузиться в нее, как зазвонил мобильник. Я не хотела подходить, но телефон определился незнакомый, надеюсь, это не хитрости Миклашевича!

– Простите, я могу поговорить с Олесей? – спросил мужской голос.

– Я вас слушаю.