Два заповедника

Аборигенами они были, конечно же, условными: говорили на слегка редуцированном интере с вкраплениями чисто английских, испанских и русских слов. А это почти наверняка свидетельствовало, что перед Артемом потомки экипажа «Одессы». Во всяком случае, версия о перенятии аборигенами чужого языка представлялась ему чересчур уж фантастичной.

А вот забыли они, увы, почти все. Кроме легенды о пришествии предков с неба да парочки зазубренных, но не осознаваемых фраз. Стоило немного поразмыслить, и вопросы шустрого аборигена, который назвался то ли Дасти, то ли Вадасти, перестали казаться удивительными. Конечно же, эвакуированные с «Одессы» люди ждали помощи извне. И завещали детям, никогда не видевшим лайнера, встречать пришельцев определенными фразами. Правда, сам Артем вряд ли стал бы заострять внимание гипотетических потомков на названии космического корабля или бортовом коде экипажа, выбрал бы что-нибудь более общее: Земля, Офелия, человечество. Что-нибудь такое. Но кто знает, чего там довелось пережить пассажирам и экипажу «Одессы» в новом и вряд ли гостеприимном мире?

Костер шипел и плевался искрами в небольшом углублении меж двух деревьев — ни дать ни взять, утопленный в почву казан для плова. Поверхность углубления была гладкой и твердой, как обожженная глина, только цвет имела темно-зеленый. Крепкий абориген натирал тушку ощипанной птахи какими-то специями, а шустрый — вымачивал грибы в соседнем с костром углублении, таком же гладком и твердом, только поменьше размерами. Чего в сию импровизированную посуду было налито, Артем не понял, но вроде бы что-то растительное, сок скорее всего.

Крепкий абориген звался Лотан; но второй чаще именовал его короче — просто Таном. Имя Артема они выговаривали одинаково неверно — А-тиом, что, впрочем, было неудивительно: в интере чистый звук «ё» или «йо» отсутствует, да и смягчение согласных не принято. Но Артем не возражал: после сокрушительного невезения с утраченным «Колибри» судьба всерьез начала компенсировать собственное недружелюбие — аборигенов он встретил быстрее, чем успел проголодаться. Причем аборигенов, понимающих интер. Выяснять, насколько успешный из экс-бармена получится охотник в диком инопланетном лесу, не пришлось: парочка местных ребят мигом подстрелила птицу, возможно, ту самую, которую несколько раз вспугивал перед этим Артем. Стрелял крепкий, Тан, а шустрый шелестел в окрестных кустах и швырялся палками. Наводил шороху, одним словом.

Тан пошевелил изогнутой лесиной угли в кострище, макнул тушку невезучей птахи в жидкость с грибами, а затем беззаботно сунул будущий обед в костер, прямо в угли. Угли смачно зашкварчали.

Через минуту-другую грибы были нанизаны на прутики на манер шашлыка и тоже перекочевали в окрестности костра.

— Все, теперь скоро, — объявил Тан довольно. — Дас-ти, у тебя хлеб есть?

— У меня все есть, — весело отозвался шустрый Дасти и немедленно полез в сумку. — А как эта твоя летающая штука упала вниз?

Последний вопрос снова предназначался бывшему пленнику.

— Она на полянке стояла, — пояснил Артем. — А в полянке вдруг открылась… дыра, что ли. Не знаю почему, может, я что-нибудь потревожил этому вашему листу. Я сам в эту дыру чуть не соскользнул, хорошо дерево успел обнять…

— У-у-у-у… — протянул Дасти сочувственно. — На глотку нарвался. Не повезло.

— А зачем ты совался на глотку? — недоуменно спросил Тан, даже перестав недоверчиво хмуриться.

Артем пожал плечами:

— Откуда ж мне было знать… Полянка как полянка. Я этот ваш лист второй раз в жизни видел. А вблизи так вообще в первый.

— Это не наш лист. А глотку сразу видно, рубец через нее идет! — назидательно произнес Тан. — Соваться туда нельзя, бывает раза по три за день открывается, а то и чаще.

«Спасибо за совет, — подумал Артем с легким раздражением. — Очень своевременный совет, ага!»

Впрочем, раздражаться на речи крепыша-аборигена было глупейшей глупостью и Артем привычно подавил неуместные мысли. Профессия бармена в психологическом плане быстро учит быть терпимым.

— Не врал твой дядя, — заметил Дасти, прекратив копаться в сумке. — Вот что с листа упало! Да… Эх, жаль, хлеба маловато, но как-нибудь разделим на троих…

Мысли шустрого аборигена, как и он сам, были стремительными и непредсказуемыми: в разговоре Дасти то и дело перескакивал с темы на тему, почти не меняя интонаций, Артем даже путался сначала. Потом пообвыкся.

— А как эта птица называется? — поинтересовался Артем, кивая на кострище.

— Куропат, — с готовностью сообщил Дасти. — Старый уже, от стаи отбился. Жестковат будет, точно говорю.

Название птицы, несомненно, восходило к земной куропатке. Отчего-то Артем радовался каждой ниточке, соединяющей его внезапно навалившееся «сегодня» с далекой планетой именем Земля. Казалось, чем больше ниточек, тем вернее шансы отыскать дорогу домой. Артема так и подмывало начать расспросы о капитанском боте.

Но что-то подсказывало — рано.

— А там, наверху, еще кто-нибудь остался? Может быть, за тобой прилетят?