Двадцать лет спустя

Портос протянул руку, взял письмо и прочел дрожащим голосом:

— «Королева желает переговорить с господином д’Артаньяном, которого просит последовать за подателем этого письма». Что же, — произнес Портос, — я не вижу тут ничего особенного.

— А я вижу, и очень много, — возразил д’Артаньян. — Если уж позвали меня, то, значит, дела плохи. Подумай, что должно было произойти, чтобы через двадцать лет королева вспомнила обо мне!

— Правда, — согласился Портос.

— Наточи свою шпагу, барон, заряди пистолеты и задай лошадям овса. Ручаюсь, что еще сегодня у нас будет дело; а главное — никому ни слова.

— Не готовят ли нам западню, чтобы избавиться от нас? — спросил Портос, уверенный, что его будущее величие уже теперь многим не дает покоя.

— Если это западня, — возразил д’Артаньян, — то я ее разгадаю, будь покоен. Если Мазарини итальянец, то я гасконец.

Д’Артаньян в один миг оделся. Портос, по-прежнему лежавший в постели, уже застегивал ему плащ, когда в дверь снова постучали.

Вошел другой слуга.

— От его преосвященства кардинала Мазарини, — произнес он.

Д’Артаньян посмотрел на Портоса.

— Дело осложняется, — сказал тот. — С чего же начинать?

— Не беда, — отвечал д’Артаньян, прочитав записку кардинала, — все устраивается отлично — его преосвященство назначает мне свидание через полчаса.

— А, тогда все в порядке.

— Друг мой, — сказал д’Артаньян, обращаясь к слуге, — передайте его преосвященству, что через полчаса я буду к его услугам.

Слуга поклонился и вышел.

— Хорошо, что этот не видал того, — заметил д’Артаньян.

— Значит, ты думаешь, они прислали за тобой не по одному и тому же делу?

— Не думаю, а уверен в этом.

— Однако, д’Артаньян, торопись. Не забывай, что тебя ждет королева, а после королевы кардинал, а после кардинала я.

Д’Артаньян позвал слугу Анны Австрийской.

— Я готов, мой друг, — сказал он, — проводите меня.

Слуга провел его окольными улицами, и через несколько минут они вступили через маленькую калитку в дворцовый сад, а затем по потайной лестнице д’Артаньяна ввели в молельню королевы.

Лейтенант мушкетеров испытывал безотчетное волнение: в нем не было больше юношеской самоуверенности, и благодаря приобретенной им опытности он понимал всю важность совершающихся событий.

Через минуту легкий шум нарушил тишину молельни. Д’Артаньян вздрогнул, увидев, как чья-то рука приподнимает портьеру. По форме, белизне и красоте он узнал эту руку, которую ему однажды, так давно, дозволили поцеловать.

В молельню вошла королева.

— Это вы, господин д’Артаньян, — сказала она, устремив на офицера ласковый и в то же время грустный взгляд. — Это вы, и я вас узнаю. Взгляните и вы на меня, я королева. Узнаете вы меня?

— Нет, ваше величество, — ответил д’Артаньян.

— Разве вы забыли уже, — сказала Анна Австрийская тем чарующим тоном, какой она умела придать своему голосу, когда хотела этого, — как некогда одной королеве понадобился храбрый и преданный дворянин и как она нашла этого дворянина? Для этого дворянина, который, быть может, думает, что его забыли, она сохранила место в глубине своего сердца. Знаете вы это?

— Нет, ваше величество, я этого не знаю, — сказал мушкетер.

— Тем хуже, сударь, — произнесла Анна Австрийская, — тем хуже; я хочу сказать — для королевы, так как ей опять понадобилась такая же храбрость и преданность.

— Неужели, — возразил д’Артаньян, — королева, окруженная такими преданными слугами, такими мудрыми советниками, такими выдающимися по заслугам и положению людьми, удостоила обратить свой взор на простого солдата?

Анна поняла скрытый упрек, который только смутил, но не рассердил ее. Самоотверженность и бескорыстие гасконского дворянина много раз заставляли ее чувствовать угрызения совести; он превзошел ее благородством.

— Все, что вы говорите о людях, окружающих меня, может быть, и верно, — сказала она, — но я могу довериться только вам, господин д’Артаньян. Я знаю, что вы служите господину кардиналу, но послужите немного мне, и я позабочусь о вас. Скажите, не согласились бы вы сделать для меня то же, что сделал некогда для королевы дворянин, вам неизвестный?

— Я сделаю все, что прикажет ваше величество, — сказал д’Артаньян.

Королева на минуту задумалась; в ответе мушкетера ей послышалась излишняя осторожность.

— Вы, может быть, любите спокойствие? — спросила она.

— Я не знаю, что это такое: я никогда не отдыхал, ваше величество.

— Есть у вас друзья?

— У меня их было трое: двое покинули Париж, и я не знаю, где они находятся. Со мной остался только один, но этот человек, кажется, из тех, что знали дворянина, о котором ваше величество удостоили рассказать мне.

— Отлично! — сказала королева. — Вы вдвоем с вашим другом стоите целой армии.

— Что я должен сделать, ваше величество?

— Приходите еще раз, в пять часов, и я вам скажу; но не говорите ни единой душе о свидании, которое я вам назначила.

— Слушаюсь, ваше величество.

— Поклянитесь на распятии.

— Ваше величество, я никогда не нарушал своего слова. Что я сказал, то сказал.