Двадцать лет спустя. Часть 1

Я узнал от д'Артаньяна, передавшего мне привет от вас и от графа де Ла Фер, что вы отправляетесь в экспедицию, которая продолжится месяца два или три. Так как я знаю, что вы не любите просить у друзей, то предлагаю вам сам. Вот двести пистолей, которыми вы можете располагать и которые вы возвратите, когда вам будет угодно. Не бойтесь стеснить меня: если мне понадобятся деньги, я могу послать за ними в любой из моих замков. В одном Брасье у меня лежит двадцать тысяч ливров золотом. Поэтому если я не посылаю вам больше, то только из опасения, что большую сумму вы откажетесь принять. Обращаюсь к вам потому, что, как вы знаете, я немного робею невольно перед графом де Ла Фер, хотя люблю его от всего сердца. То, что я предлагаю вам, само собой разумеется, я предлагаю и ему.

Преданный вам, в чем, надеюсь, вы не сомневаетесь,

дю Валлон де Брасъе де Пьерфон».

— Ну, — промолвил Арамис, — что вы на это скажете?

— Я скажу, дорогой д’Эрбле, что было бы почти грешно сомневаться в провидении, имея таких друзей.

— Итак?

— Итак, разделим пистоли Портоса, как мы разделили уже луидоры д’Артаньяна.

Дележ был произведен при свете витой свечки Базена, и оба друга отправились дальше.

Через четверть часа они были у ворот Сен-Дени, где лорд Винтер уже ожидал их.

ГЛАВА 46 Где показывается, что первый порыв — всегда правильный

Трое друзей поехали по Пикардийской дороге, хорошо им знакомой и вызвавшей у Атоса и Арамиса немало ярких воспоминаний из времен их молодости.

— Если бы Мушкетон был с нами, — сказал Атос, когда они достигли того места, где у них был спор с каменщиками, — как бы он задрожал, проезжая здесь. Вы помните, Арамис? Ведь это здесь он получил знаменитую пулю.

— Честное слово, я не осудил бы его, — отвечал Арамис, — меня самого дрожь пробирает при этом воспоминании; посмотрите, вон за тем деревом место, где я думал, что мне пришел конец.

Поехали дальше.

Скоро и Гримо кое-что припомнил. Когда проезжали мимо той гостиницы, где когда-то они вместе со своим господином учинили такой великолепный разгром, Гримо подъехал к Атосу и, указывая на отдушину погреба, сказал:

— Колбасы!

Атос рассмеялся. Собственная юношеская проделка показалась ему теперь такой же забавной, как если бы ему рассказали о чужой.

Проведя в пути два дня и ночь, под вечер, при великолепной погоде, прибыли они в Булонь, в те времена почти пустынный город, расположенный весь на возвышенности; того, что называется теперь «нижним городом», еще не существовало. Булонь была мощной крепостью.

— Господа, — сказал лорд Винтер, когда они подъехали к воротам, — поступим так же, как в Париже: въедем порознь, чтобы не возбуждать подозрений. Я знаю здесь один трактир; он мало посещается, и хозяин его предал мне всей душой. Туда я и направлюсь, там должны быть для меня письма, а вы поезжайте в любую гостиницу, — например, в гостиницу «Шпаги Великого Генриха». Отдохните и через два часа будьте на пристани; наше судно, наверное, нас ожидает.

Так и порешили. Винтер продолжал свой путь вдоль наружного вала, чтобы въехать в город через другие ворота, оба же друга въехали в те ворота, перед которыми они находились. Проехав шагов двести, они увидели гостиницу, о которой говорил Винтер.

Лошадей покормили, не расседлывая; слуги сели ужинать, так как было уже поздно; господа, торопившиеся на судно, велели им прийти на пристань, запретив разговаривать с кем бы то ни было. Это запрещение касалось, конечно, только Блезуа, потому что для Гримо оно уже давно стало излишним.

Атос и Арамис направились в гавань. Их запыленная одежда, а также известная непринужденность в манерах и движениях, по которой всегда можно отличить людей, привыкших к путешествиям, привлекли внимание нескольких гуляющих. На одного из них, по-видимому, появление Арамиса и Атоса произвело особенно сильное впечатление.