Двадцать лет спустя. Часть 2

— О, об этом я не беспокоюсь, — сказал Д’Артаньян, — такому человеку, как вы, можно слепо довериться.

Выслушав лестное замечание д’Артаньяна, английский офицер самодовольно усмехнулся: ею тщеславие было удовлетворено, а сердце вполне завоевано льстецом.

— Но, — сказал д’Артаньян, — я думаю, ничто нам не помешает начать сегодня же вечером.

— Что именно?

— Нашу партию.

— Конечно, ничто, — сказал Грослоу.

— В самом деле, приходите сегодня вечером к нам, а завтра мы вам отдадим визит. Если что-нибудь вам не понравится в наших пленниках, которые, как вы знаете, отъявленные роялисты, то можно отменить завтрашнюю встречу, и мы просто проведем приятно сегодняшнюю ночь.

— Чудесно. Сегодня вечером я у вас, завтра у Стюарта, послезавтра у меня.

— А там уже и в Лондоне. Черт побери, — воскликнул Д’Артаньян, — вы видите, что всюду можно проводить время весело и приятно!

— Да, особенно когда встретишься с французами, и к тому же такими, как вы, — подтвердил Грослоу.

— А главное — как дю Валлон, вы увидите, что это за молодчина. Он отчаянный фрондер и ненавидит Мазарини, которого однажды едва не прикончил. Им потому и дорожат, что боятся его.

— Да, — сказал Грослоу, — у него славное лицо, и хотя я его еще не знаю, но он мне очень понравился.

— Что же будет, когда вы его узнаете? Кстати, он, кажется, зовет меня. Извините, мы с ним такие друзья, что он не может долго оставаться без меня. Разрешите откланяться?

— Конечно.

— Итак, до вечера.

— У вас?

— У меня.

Они раскланялись, и Д’Артаньян вернулся к своим товарищам.

— О чем вы там толковали с этим бульдогом? — спросил Портос.

— Друг мой, прошу не выражаться так о капитане Грослоу: это один из лучших моих друзей.

— Один из ваших друзей? — спросил Портос.

— Этот убийца мирных поселян?

— Тише, дорогой Портос. Это правда, Грослоу немного горяч, но я открыл в нем два прекрасных качества — он глуп и тщеславен.

Портос вытаращил глаза от изумления, Атос и Арамис с улыбкой переглянулись: они хорошо знали, что д’Артаньян ничего не делает попусту.

— Впрочем, — продолжал Д’Артаньян, — вы будете иметь случай оценить его сами.

— Как так?

— Я представлю его вам сегодня вечером; он придет к нам играть в ландскнехт.

— Ого! — воскликнул Портос, и глаза его загорелись. — А он богат?

— Он сын одного из самых крупных коммерсантов Лондона.

— И он умеет играть в ландскнехт?

— Обожает.

— А в бассет?

— Это его страсть.

— А в бириби?

— Знает до тонкости.

— Отлично, — сказал Портос, — мы проведем приятную ночь.

— Тем более приятную, что за ней последует другая, еще более приятная.

— Как так?

— Сегодня он играет у нас, а завтра мы у него.

— Где это у него?

— Я вам после скажу. Теперь же позаботимся о том, чтобы достойно принять Грослоу. Сегодня к ночи мы будем в Дерби; пусть Мушкетон едет вперед, и если найдется хоть одна бутылка вина в целом городе, пусть он купит ее. Недурно было бы также, чтобы он приготовил маленький ужин, к которому вы, Атос, не притронетесь, потому что у вас лихорадка, а вы, Арамис, потому, что вы мальтийский рыцарь, которому наши вольные солдатские разговоры противны и заставляют вас краснеть. Слышите вы, что я говорю?

— Слышать-то слышу, — сказал Портос, — но черт бы меня побрал, если я хоть что-нибудь понимаю.

— Друг мой Портос, вы знаете, что по отцу я происхожу от пророков, а по матери — от сивилл, и потому я говорю только загадками и притчами; имеющий уши да слышит, а имеющий глаза да видит. В данную минуту я не могу вам больше ничего сказать.

— Действуйте, мой друг, — сказал Атос. — Я уверен, что все, что вы делаете, хорошо.

— А вы, Арамис, того же мнения?

— Совершенно того же, дорогой д’Артаньян.

— Ну и слава богу, — сказал д’Артаньян. — Вот истинно верующие, для которых приятно совершать чудеса. Не то что этот маловерный Портос, которому предварительно надо все увидеть и потрогать рукой.

— Это правда, — лукаво заметил Портос, — я очень недоверчив.

Д’Артаньян хлопнул его по плечу, и так как в это время приехали к месту завтрака, разговор прервался.

Около пяти часов вечера, как было условленно, Мушкетона выслали вперед. Мушкетон по-английски не говорил, но, попав в Англию, он заметил, что Гримо в совершенстве заменяет слова жестами. Он стал учиться у Гримо и в несколько уроков благодаря таланту учителя достиг некоторого навыка.

Блезуа отправился тоже с Мушкетоном.

Через несколько часов наши четверо друзей, проезжая по главной улице Дерби, заметили Блезуа, стоявшего на пороге одного приличного с виду дома. Здесь была приготовлена им квартира.

Весь день они даже не приближались к королю, боясь возбудить подозрение, и, вместо того чтобы обедать с полковником Гаррисоном, как накануне, обедали одни.

В условный час Грослоу явился. Д’Артаньян принял его как старого друга. Портос смерил его с ног до головы и усмехнулся, найдя, что, несмотря на ловкий удар, нанесенный Грослоу брату Парри, на вид он довольно жидковат. Атос и Арамис делали все возможное, чтобы скрыть отвращение, которое он им внушал.

В общем, Грослоу остался доволен приемом.