Двадцать лет в разведке

Сталин и Ворошилов уделяли этой сделке большое внимание, несколько раз вопрос детально обсуждался на Политбюро, но главный вопрос о количестве танков и бронемашин как-то выпал из поля зрения. Случилось это потому, что не был решен предшествующий вопрос – на каких принципах определять цены за боевую технику. Размер кредита был установлен, и оба вопроса оказались взаимосвязаны. Я пошел к Розенгольцу.

– Какие цены мы должны указать в своей записке в Политбюро на танки, бронемашины, пушки и противогазы для турок? – спросил я его. – Вот данные о нашей себестоимости и ценах, по которым получает эту технику Красная Армия, но эти цены, как вы знаете, совершенно искусственно занижены. От цены будет зависеть, сколько единиц техники получит Турция.

Розенгольц на минуту задумался. Он не был готов взять на себя такую большую ответственность. Он нервно поежился, глядя в сторону.

– Вы сами знаете, что делать, – сказал он. – У вас есть цены конкурентов, Круппа, Виккерса. Подсчитайте сами.

– Хорошо, Аркадий Павлович, – ответил я, – но на каких общих принципах мне вести подсчеты?

– Решайте сами, – отмахнулся он от меня.

В решении этого вопроса мне помогли турки. Министерство обороны Турции направило к нам комиссию военных экспертов во главе с пожилым генералом, которого все называли «паша», хотя Ататюрк отменил этот титул. К моему удивлению, эти эксперты стали выяснять, не могли бы мы установить на танках пулеметы того калибра, который применялся в Германии. Что бы это значило? Это сделает их зависимыми от поставок немецких боеприпасов. «С кем же они собираются воевать?» – спрашивал я себя. Я осторожно намекнул Розенгольцу, что боевая техника, которую мы поставляем туркам, когда-то может быть повернута против нас. Я рассказал ему, что офицеры, которые побывали в Турции с образцами танков, докладывали о том, что в турецком генштабе очень заметно влияние немцев. Розенгольц никак не реагировал на эту информацию. Я добавил, что когда у турок появляются свободные деньги, они предпочитают покупать вооружение в Германии, во Франции или Швеции. Он сделал вид, что не слышал моих слов.

Предоставленный сам себе, я решил получить с турок наивысшую цену. Я намного повысил цены по сравнению с первоначальными наметками, соответственно уменьшилось количество единиц техники. Предложенные мною цены, объем и график поставок были утверждены Политбюро. Я отправил предложения Васуф-бею, и через два дня Анкара телеграфировала свое согласие. Турки, похоже, особенно не вникали в детали. Расплачиваться за технику они должны были в течение двадцати лет, а кто знает, что может случиться за это время?

Помимо нескольких сотен грузовиков для турецкой армии я продал им в кредит еще сто автобусов для муниципалитета Анкары. Это меня очень удивило. Столица отсталой страны закупала сто автобусов на 130 тысяч жителей; в это же время Москва с населением три с половиной миллиона человек имела менее четырехсот автобусов, одна треть из которых всегда была в ремонте. Для турок мой экспорт был просто подарком.

Танки для Турции должны были изготовляться на Ленинградском танковом заводе. Мне стало известно, что завод проходил стадию реконструкции и производство было остановлено, но там было некоторое количество готовых танков для Красной Армии. И я поехал к Тухачевскому обсудить вопрос о возможности отправки этих танков в Турцию.

– Я с радостью дам их вам, – сказал он, – но не думаю, что вам следует отправлять их. Вот прочтите доклад.

Я прочел доклад командующего Дальневосточной армией. В докладе содержался анализ недавних столкновений советских и японских войск на монгольской границе. Бои были достаточно серьезными и включали применение танков, артиллерии и авиации. Обе стороны рассматривали эти стычки как удобную возможность испытать новую боевую технику. Хуже всего показали себя клепаные танки. Они не только оказались чрезвычайно уязвимыми к противотанковому огню, но взрывами заклепки выбивались внутрь танков и превращались в крупнокалиберные пули, несущие смерть экипажу. В докладе предлагалось прекратить производство клепаных машин и полностью перейти на сварку.

– Вот почему производство танков прекращено и завод реконструируется, – сказал Тухачевский. – Предложите туркам немного подождать.

Несмотря на то, что мы не продавали Турции все типы машин, которые ее интересовали, мы все-таки поставляли им продукцию высшего качества. Туркам пришлось подождать, но они получили сварные танки.