Двадцать минут из жизни Антона Соболева

Человек на лестнице, словно учуяв его присутствие, позвонил снова. Антон, не отрываясь, наблюдал за мужчиной – ему было под шестьдесят, и у него были седые волосы; это все, что Антон разглядел через крошечный объектив.

Не открою, решил он. Пошли все в черту.

– Антон, открывай, – властно произнес седой и опять позвонил.

На этот раз он не отпускал кнопку минуты две.

Раньше, может, и открыл бы, подумал Антон. А теперь – хрен.

Над головой продолжало метаться оголтелое «ку-ку-ку-ку». Антон сжимал кулаки и щурился от злости, но уступать не собирался.

В какой-то момент седому надоело, и он, убрав палец со звонка, сказал:

– Открой, я все равно не уйду.

Спокойно сказал, уверенно. И повторил:

– Открой, Тони.

Это было как пароль. Тони. Школьная кличка. Кто ее мог знать? Да кто угодно. Наверно, сотни человек знали.

Антон засомневался. Учитель? Нет, такого учителя он не помнил. И как его могли найти, если он после школы четыре раза переезжал?

– Кто там? – спросил он, придавая голосу твердость.

– Я.

Ответ прозвучал так просто и так искренне, что Антон от растерянности повернул замок.

За дверью оказался ничем не примечательный мужчина – действительно седой, глазок не обманул. Целиком незнакомец выглядел чуть моложе, где-то на полтинник. Это из-за осанки. Держался он хорошо, с достоинством. На нем был длинный кремовый плащ, хотя и расстегнутый, но в такую жару все же неуместный.

– Позволишь?..

Седой без приглашения перешагнул через порог, потом посмотрел на Антона удивленно и непонимающе, будто только что заметил, и как-то по-домашнему произнес:

– Закрой дверь, дует.

– Вы кто?..

– Не бойся, много времени я не отниму. У меня его нет.

– А я и не боюсь, – повысив голос, заявил Антон и со значением добавил: – Ко мне сейчас друзья придут.

Мужчина иронически вздернул бровь, но промолчал. Своевольно пройдя на кухню, он остановился, с улыбочкой оглядел мебель и сел за стол.

– Завязывай ты с этой яичницей, Тони. Вредно для печени.

Антону пришлось захлопнуть дверь и последовать за гостем – как бы чего не спер.

– Что вам надо? – спросил он.

– Не волнуйся. Ты, вероятно… Ах, ну конечно! Я должен был предвидеть. Извини, ладно?

Мошенник, сообразил Антон.

– Ты дверь хорошо закрыл? – осведомился незнакомец. – На два оборота? Или… а, июль же… Если июль – тогда на один.

От этих слов Антону стало не по себе. Пару месяцев назад в замке что-то тренькнуло, и теперь он действительно вращался не на два оборота, а только на один. Давно надо было заменить, да все как-то не до того…

Плохо дело, подумал он. Зачем впустил, дурень?

– Ждешь объяснений, – констатировал седой.

– Жду, когда вы уберетесь.

Происходящее тяготило Антона настолько, что он был бы рад и наихудшему исходу, лишь бы все закончилось побыстрее.

– Понимаешь, Тони… – Мужчина сделал паузу, проверяя его реакцию. – Для начала мне нужно добиться, чтоб ты мне поверил.

– Кто вы такой?

– Гм… Это и есть то самое, во что ты не поверишь. Но тебе придется. – Он ухмыльнулся и полез во внутренний карман.

Седой достал руку раньше, чем Антон успел испугаться. В руке был не нож и не пистолет. Паспорт.

– Открой и посмотри.

Антон механически взял документы – паспорт как паспорт, ничего особенного. Потрепанный. На третьей странице стояло: «Соболев Антон Алексеевич».

– Так мы с вами тезки, – сказал он. – Очень приятно. Ну и что дальше?

– Полные тезки, – уточнил субъект. – И еще однофамильцы.

– Из этого следует, что вы будете у меня жить, – предположил Антон, садясь напротив и двигая к себе чашку.

– Липтон?.. – спросил тезка и однофамилец, рассмотрев бирку на пакетике. – Помню, был такой. Помойка, а не чай. Нет, жить я у тебя не собираюсь, – добавил он, подумав. – Ты читай внимательно.

Даты рождения тоже совпадали. День, месяц и год. Его – и мужика в плаще, которому, как ни крути, а меньше полтинника не дашь.

Рядом была наклеена цветная фотография гостя. Над ней – подпись. Его, Антона, мелкая закорючка.

Антон перечитал: «Соболев Антон Алексеевич». На первой странице было написано следующее: «Паспорт гражданина Славянского Союза».

– Меняли их, паспорта, – сказал тезка. – Когда мы с хохлами объединились.

– А белорусы что же? – невпопад спросил Антон.

– Белорусы? Так с ними уж давно!.. Это Украина до шестнадцатого артачилась. До две тысячи шестнадцатого, – пояснил он. – На днях десятилетие отмечали.

– Ага…

Антон посмотрел ему в глаза и швырнул паспорт на стол.

– Ищи дурака в зеркале, понял?!

– Не надо, Тони. Так в тюрьме говорят, – погрозил пальцем седой. И ни капли не смутился.

– Значит, ровесники, – кивнул Антон. – Для тридцати лет выглядишь ты неважно.

– Мне не тридцать, – возразил он.

– Так мы же оба родились в семьдесят шестом! – воскликнул Антон весело и нервно. – У тебя же написано!

– Да. Но я на двадцать лет старше. Мне сейчас пятьдесят. В смысле – тебе. Мы с тобой – одно и то же, только из разных времен.

Антон расхохотался.

– Небось, Вовчик!.. Розыгрыш затеяли? Молодцы… Или Сашок? Кто? Слушай, мне даже жалко, что я вас так быстро… Это действительно могло быть забавным.