Двадцать один год (СИ)

Месяц после этого разговора словно кто-то объявил месяцем скверных шуток. Началось с того, что Мортимер Мальсибер в библиотеке попытался наложить на Мери Амор Обедиенди – заклинание, заставляющее девушку выполнять любые желания мужчины. Она успела среагировать, обезоружила слизеринца и больно расквасила ему нос. Мадам Пинс подняла скандал, с Гриффиндора вычли двадцать баллов, Мери пригрозили отлучить от библиотеки. Её жалобам на слизеринца не поверили, а он, утирая кровавые сопли, грозился отомстить.

- Да как же, отомстит, Казанова недоделанный, - фыркала Мери в спальне. – Видать, с девчонками совсем худо, раз уж к заклинаниям стал прибегать.

- Боюсь, он только опробовал его на тебе, - сомневалась Марлин. – Ты мишень неудачная, но он найдет покладистую.

И точно: три дня спустя Мальсибер тискал в нише белокурую хаффлпаффочку Зои Макмиллан. Девочка проявляла странную покорность: раньше отличавшаяся скромностью, она не возражала, когда он по-взрослому целовал её или гладил её небольшую ладную грудь.

- Каков подлец! – возмущались гриффиндорки между собой. – Хоть бы его проучил кто!

Но двое, которые действительно могли бы его проучить, были заняты совсем не тем. Джеймсу Поттеру, с тех пор, как его назначили капитаном, слава совершенно вскружила голову. Он прогуливал занятия, лопал в пустых классах медовуху, украденную в Хогсмиде, насылал заклятия в коридоре на первых встречных. Сириус от него не отставал. С ними рядом, кроме молчаливого Ремуса и радовавшегося каждой шутке Питера, вертелись Нелли Гамильтон и Пенни-Черри, причем если Нелли, не смея возражать, иногда все-таки смущалась и убегала, то Пенни неизменно восхищалась и хлопала в ладоши при виде ли огромного бокала, который Джеймс выпил залпом, или первокурсника-слизеринца, на которого наслали Риктумсемпру.

Поведение Джеймса ранило и раздражало Лили; она не знала толком, почему, но ей отчаянно хотелось, чтобы Поттер прекратил дурачиться, чтобы он снова стал тем мирным и честным парнем, каким она его запомнила в конце прошлого года. Она вновь стала с ним ругаться, злилась, когда он начинал заигрывать, а Мери и Марлин в спальне потом беззлобно отчитывали её.

- Слушай, за кого ты переживаешь? За своего змееныша? За его приятелей? С ними, поверь, ничего не случится, если они и выплюнут пару лишних слизняков, - смеялась Марлин. – Лучше вспомни, что он уже для тебя сделал.

- Да перебесится твой Джеймс, - убеждала Мери. – Перебесится и прежний будет, еще лучше. Возраст такой у него, дурной. Уж потерпи.

…В воскресение Лили разбудили непозволительно рано. Мери тормошила её за плечи, толкала в бок. Лили наконец разлепила веки. Мери нависала над ней в халатике, Алиса на соседней кровати только еще приподнялась на локтях, сонно моргая. Марлин не было.

- Она с Нелли, - ответила Макдональд на немой вопрос подруги. – У малявки наглости хватило в нашу спальню прибежать. Видно, от волнения крышу снесло. Короче, Мародеры у директора.

- Почему? Что опять?

- А их, похоже, опять накажут за доброе дело! Джеймс ночью твоего змееныша, который вне Хогвартса шатался неизвестно зачем, спас от какого-то чудища. Притащили его в школу вместе с Сириусом, да вот на Филча напоролись. Вот пусть твой Нюниус теперь только попробует на них хвост задрать! – Мери гневно рассекла кулаком воздух.

В голове Лили складывались и рассыпались картинки калейдоскопа. Северус шатался ночью… Мародеры поблизости… Чудище… А Люпин опять болен. Опять. И вчера было полнолуние.

========== Глава 34. Ревность ==========

Марлин они нашли в гостиной - она отпаивала какао с молоком Нелли Гамильтон. Последняя - разрумянившаяся, с блестящими глазами, с растрепанным кудрявым “конским хвостиком” - была ничуть не расстроена, скорее очень возбуждена. Она незамедлительно повторила Лили и полусонной Алисе то, о чем Мери и Марлин, по-видимому, было уже известно.

- Мы с Сириусом загулялись до самой ночи. Он беспокоился, что друзья его заждались, мы спустились к выходу из школы, где они должны были собраться. Сириус весь день был такой странный, все усмехался не пойми, чему - как будто он, знаете, опыт какой провел. Ну вот, его там ждали Джеймс и Питер. А он, видно, про меня забыл да сразу им и говорит: мол, знаете, что Нюнчик больше не захочет шпионить за нами? Я ему сказал, на какой сучок нажать. Бред, правда?

- Он сумасшедший, - вздохнула Марлин с восхищением и болью.

- Ну вот, а Джеймс переменился в лице, да как заорет на него! “Вы ж, - кричит, - оба с Ремом теперь покойники! Что ты натворил!” И выбежал бегом.

“С Ремом?” - Лили подавила дрожь. Мозаика беспощадно складывалась.