Двадцать один год (СИ)

“Странно: почему аврорат нас не проверяет? - подумалось Лили. - Тех же Розье и Уилкиса можно было бы остановить гораздо раньше, и они не убили бы Эдварда Сполдинга. И как те, кто уже заклеймен, учатся вместе со всеми, не боясь, что их метку увидят? Впрочем, потому и не боятся, что последствий для них не будет никаких”. Приходилось признать, что Сириус и Эммелина, ратующие за большую жесткость, не так уж неправы.

Вечером Фрэнк Лонгботтом настроил отыскавшийся у кого-то радиоприемник, и гриффиндорцы собрались в гостиной - слушать выступление Бартемиуса Крауча. В возникшем среди помех твердом голосе с четкой дикцией не было и намека на усталость или волнение - Крауч отрубал каждое слово, как топором:

-Пожирателям смерти и их вождю не дано меня запугать. Своими преступлениями они лишь заставляют меня забыть не только о всяком снисхождении, но и о любых правах тех, кто арестован и состоит под судом. Преступники сами себя поставили вне человеческого круга, а значит, никаких прав не имеют. Поэтому я разрешаю применение к ним Непростительных заклятий. Я разрешаю любые меры воздействия на допросах. При малейшем сопротивлении преступника при аресте я разрешаю его уничтожение. Также необходимо предельное упрощение процедуры отправки пойманного преступника в Азкабан. Разбирательства лишь отсрочивают торжество правосудия. Никакой пощады. Пусть любой, пожелавший присоединиться к Тому-Кого-Нельзя-Называть, пожалеет о том, что родился на свет. Вы сами убедились, что остановить Пожирателей можно только таким образом.

Речь кончилась. После минутной паузы многие разразились аплодисментами.

- Здорово сказано! - воскликнул Сириус.

Люпин почему-то поспешил приемник вернуть владельцу.

- Но это открывает возможности для полного произвола, - тихо сказала Алиса, когда аплодисменты смолкли. - Вспомните профессора Фенвика.

- Ой, не дави слезу, Брокльхерст, - Эммелина презрительно скривилась. - Либо льется кровь, либо льются сопли. И если льются сопли, вскоре неизбежно начинает литься кровь.

Зима проходила под знаком ожидания. Родственники погибших и пострадавших и все, кто им сочувствовал, ждали вестей о том, что устроившие взрыв пойманы или на их след хотя бы удалось напасть. А возможно, были и такие, кто опасался разоблачения.

Напряжение от ожидания было столь сильным, что сковывало любые мысли. Раньше привлекали к себе внимание интрижки и скандальчики между учениками – теперь же они проходили почти незамеченными. По крайней мере один человек от этого выиграл.

Зои Макмиллан на зимних каникулах, не выдержав страха перед разоблачением, сама призналась родителям в крайне легкомысленном поведении. Наказание она перенесла стойко и, возвратившись в Хогвартс, наотрез объявила Сириусу, что встречаться с ним не будет. Блэк не особенно расстроился, почти сразу закрутив роман с Изабель Крейл – стройной рейвенкловкой со смугловатым личиком, золотисто-каштановыми кудрями и глазами редкой синевы, словом, прехорошенькой. Но беда в том, что, хотя Зои и порвала с Сириусом, чувства её не думали остывать. Все замечали, как она провожает полным боли взглядом его высокую сухощавую фигуру, когда он с Изабель гуляет по коридору или направляется в Хогсмид, как на спаренных занятиях исподтишка мучительно любуется им. В другое время положение девушки, самой себя загнавшей в ловушку, вызвало бы град насмешек или обидное, унизительное сочувствие. Теперь же разве Гестер Хорнби ехидно улыбалась, встречаясь с Зои в коридоре, да Пенни-Черри, как ни гоняли её Мэрион и прочие старосты, находила особое удовольствие в том, чтобы дразнить несчастную, описывая красоту Изабель или пересказывая подслушанные разговоры рейвенкловки с Блэком (немного приукрашенные фантазией самой Пенни).

Остальным же было не до того. В марте пронеся слух, будто у одного из учеников однокурсник видел на руке Темную метку. Поначалу речь шла только о Септимусе Берке, но постепенно молва прибавила к нему и некоторых шестикурсников, и Мортимера Мальсибера, и Альфреда Эйвери, и даже Регулуса Блэка, хотя зачем Тому-Кого-Нельзя-Называть мог понадобиться четверокурсник – загадка. Разве что заинтересовала скрупулезная подборка статей о его деяниях. Еще говорили, будто всех этих ребят встречали в разное время в Хогсмиде в компании человека лет под тридцать, с козлиной бородкой и масляно-ласковыми глазами. Мягким голосом с запоминающимся акцентом он говорил о том, что Темный Лорд скоро придет к власти, но ему необходимы сторонники.