Двадцать пять дней на планете обезьянн

Будто бы она на берегу быстрой, горной реки, скользкая от дождя трава, а мост сломан весенней водой и машине по нему не проехать. Можно только пройти по мокрым бревнам. А на капоте "УАЗика" ее будущий ребенок, и у него синие, яркие, какие бывают только у детей, глаза, и белые, вьющиеся, как на фотографиях из ее детства, волосы. Это девочка, ей не больше года, но волосы уже длинные и тонкие, а сон цветной. Дочка сидит на теплом капоте, а она стоит рядом. Пенится вода и зеленеют склоны, и Шимпанзун чувствует их опасную весеннюю влагу и скольжение беспокойных копыт на мокрых бревнах моста. Вокруг столпились всадники. Их четверо, они кружатся вокруг нее на своих лохматых, степных лошадках, а главное — вокруг ее ребенка, и рассматривают черными зрачками сквозь удобные прорези век синеву глаз и белизну волос. Нет злобы, лишь только любопытство, и они громко, искренне удивляются яркой синеве и вьющейся белизне, они никогда не видели такого. Черные, как отражение космоса глаза кружились хороводом, и кажется, она чувствовала, там, во сне, запах коней и седел, слышала короткие, непонятные слова. А еще шумела река и сочился влагою мост, и склон за ним набухал водой и зеленью травы, но железо капота грело и сушило.

Странный сон, Безьянна сказала бы: "Не к добру!". И неудивительно, что заметив степь в глазах большого обезьянна, она вспомнила этот сон и задержалась в его взгляде. А он тоже оцепенел, удивился, замер. Все это выглядит, в общем-то, смешно, если при этом не помнить сна.

Маленький город, а в нем маленькая площадь. Она отдана пешеходам, и сейчас их много, особенно молодых мам с колясками. Для них вдоль площади установлены скамейки, по ряду с обеих сторон, но позже, вечером, их оккупируют горластые старшеклассники и старшеклассницы, и это место встречи изменить нельзя. Она помнит себя среди таких же громких стаек. А зимой здесь устраивают высокую елку в крашенных огнях, а перед ней устанавливают две скульптуры из снега и льда: Колотун Байке с бородой и большим красным носом и Дрыбадун Ага с длинной желтой косой. Но это на праздник, а сейчас множество спешащих, или наоборот, неспешных прохожих, и она среди них.

А на пути к дому два киоска — в одном цветы, в другом газеты. У обезьянн существует милый обычай — дарить цветы любимым. Этот древний анахронизм достался им с доисторических времен, с давних пор матриархата, когда еще водились слозубы, и зажаренная туша с трудом добытого врага непременно должна была быть украшена венками из цветов. Чем пышнее, тем лучше. Оттуда и мода на цветастые похороны и непременные салаты.

Уже тогда слозубов было мало, и поедание мяса превращалась в пиршество, в праздник. Было, однако, одно неудобство — у слозубов ядовитые уши, ими они и охотились, в том числе и на обезьян. И если глава ритуала — Обезьянна Прекрасная, первой надкусывающая ухо — Священный Укус, отравившись, тут же испускала дух, то все венки отходили к ней. Ее так и хоронили, торжественно и с почестями, завернув в непрожаренные уши и усыпав множеством цветов. Милый, в общем-то, обычай, одно слово — матриархат, даже не архаика, но все равно красиво.

Но цель Шимпанзун не цветы, а программка — в Северообезьяннске телек ловит целых пять каналов. На каждом из них любящие себя журналисты с жаром спорят, правда, в основном друг с другом, о свободе слова и о вкусе начальственных голенищ, и пахнут ли деньги, и прочая, прочая, прочая… А еще сериалы — так что без программки не обойтись.

Покупая программку, она, как ей показалось — не вдруг, не неожиданно заметила двух мальчишек и сразу же их узнала — когда она на секунду завязла во взгляде, они тоже были там. Она поняла, что это детеныши того, с батонами. Так получается, что Безьянна права? Насчет теории закономерностей? Так вот почему не вдруг — потому что закономерно, потому что она уже прослушала краткий курс. Она спряталась за киоском — детенышей несложно обмануть, нужно просто подождать и поймать за руку эту самую неосторожную закономерность.

— Привет! Давно не виделись.

Мальчишки почти врезались в нее — слишком увлеклись преследованием.

— Здравствуйте, — смущенно, но внятно произнес старший, лет десяти. Младший смущенно промолчал.

— Вы что, следите за мной? Признавайтесь, раз попались.

— Нет, мы гуляем, — подал голос младший. Ему на вид лет девять.

— Да, нам программку купить нужно, — нашелся с объяснением старший.

— Понятно, покупайте, — не давая времени на развитие детской хитрости, предложила Шимпанзун. — Ну что же вы, нет денег?

— Нет, — признался младший и улыбнулся, наверное оттого, что денег нет, или оттого, что сказал правду. В этот раз.

Это братья, это видно, и видно, что в их глазах не прячутся темные степи. А что же там тогда? Наверное, батоны?

— Ясно с вами все, — Шимпанзун перестала пытать детенышей, и купив два "сникерса", предложила им сделку. — Ну что, я вам по шоколадке, а вы мне правду, идет?

— Нет, нам "сникерсов" не надо, — засопротивлялся старший.

— Нам их дядя Примат купит, — пояснил, гордясь правдивостью, младший.

— Так это дядя Примат послал вас за мной шпионить?