Двадцать пять дней на планете обезьянн

— Нет, это не дядя Примат, это папа, — разговорился младший.

— Он дядю Примата женить хочет, — теперь пояснил старший.

— Вот как? — хрустнула обертками шоколадок Шимпанзун.

— Да, у папы с мамой это самая любимая тема, — среагировал на хруст старший, — мама говорит, что дядя Примат лопух.

— Большой лопух, — уточнил младший.

— Вечный, — поправил его старший.

— Может быть, — помедлив с выводом, согласилась Шимпанзун. — А этот дядя Примат, он такой огромный?

— Да, он борец, чемпион!

— Они с папой друзья.

— Значит, — снова хрустнула обертками Шимпанзун, — папа старается, а дядя не поддается?

— Нет, — четко ответил младший, не отрывая глаз от "сникерсов".

— Он же не лопух, — незаметно для себя намекнул насчет исчерпанности темы старший, так же внимательно рассматривая обещанную награду.

— Ладно, сыщики, — протянула им шоколадки Шимпанзун, — идите-ка домой.

— Спасибо! — вежливо поблагодарили рассекреченные, но еще не осознающие женского коварства шпионы.

Закономерность… бывает же такое на планете обезьянн. А вот ангела-то, ну ни одна, буквально — ни одна обезьянна не заметила! Цивилизация… ет-ти ее ети. Нацепили ботинки и перчатки, вот и растеряли былую форму и возможность поджатого хвоста. Вместе с хвостом. Одни традиции остались! И почти все без первоначального смысла.

Правда, нужно признать, что ангел был в камуфляже — в плаще цвета сухого асфальта и бетонных блоков, и с поднятым воротником. Наверное, поэтому вечерние, но не так чтоб очень задумчивые прохожие просто шагали мимо, а возможно и сквозь него.

А может, тактичный ангел просто не хотел тревожить обезьянн своим ангельским видом и тем болеее взглядом? Не очень-то приятно, чапая со службишки в направлении домишка, вдруг наткнуться на мужика с валунами вместо глаз и с крыльями за спиной. Нелюбопытно, даже опасно — перед его лишним шагом или своей дурной мыслью?

Ну а все же, если любопытно, а страх высоты вполне терпим? Тогда вперед, по кочкам — в музей или в старую церковь, пялиться на иконы в рост человека, и чтоб не раньше Средневековья и не позже Возрождения, на рисованных суровых мужиков с валунами вместо глаз и с крыльями за спиной, так похожими на длинные плащи. Как они летали, или все еще летают с такими глазами-валунами? А как, читающий эту книжку североморец, или северообезьяннец, плавала подводная лодка "К-21" с двумя вестибюлями на левом боку? В смысле — по левому борту? То-то (типа… как бы) — обознатушки, перепрятушки.

* * *

10. Третий день на планете обезьянн.

Первый летний месяц и первый его день. Так что, по крайней мере, календарно лето уже началось — от ледяного утреннего хруста, испытания БэТээРа, начала предположений прошло, утекло вместе с растаявшим снегом много времени — целый месяц. Снег растаял, превратился в воду — лето в северных широтах наступает резко, как бы обгоняя короткую весну. В два, три длинных, потому что полярных, солнечных дня, когда скрученные в предстартовые клубки растения и выжидавшие в толстых почках листья вдруг распрямляются светло-зелеными взрывами. На два-три счета, в два-три дня, пугая чудом быстроты стремящейся к свету жизни. Зеленая революция, на плавном юге такого нет.

Но жители Северообезьяннска, а в их числе Примат и Шимпанзун, назначенные бумажною судьбой в бумажные герои, привыкли к таким прыжкам различия цвета: из серо-черного, долго бывшего белым, в зеленый, и не удивляются этому. А так же частым переносам законов природы на привычки жизни, зачастую подстраивая свое поведение под неумолимую пружину перемен. Кстати, на гевронском "пружина" и "весна" — одно и то же слово, а в северообезьяннских школах многие изучают гевронский — все-таки соседи.

Первый день лета, день защиты детенышей, но кажется, что защищать нужно взрослых. А все потому, что этот день совпал с началом летних каникул и последним днем работы секций, а детенышей, судя по несмолкаемому крику, совершенно не нуждающихся в защите, полный спорткомплекс. Шимпанзун и Безьянна, не всегда удачно уворачиваясь от шумящего движения, во всех направлениях и со всех направлений, сумели без потерь миновать вестибюль. Мимоходом Шимпанзун бросила быстрый взгляд сквозь оккупированные экзотическими растениями большие стекла, и ничего, естественно, не разглядела, но заметила, что Безьянна заметила это. Что это, условный рефлекс? Тогда Безьянна — наблюдательница ее рефлексов.

— Волнуемся, подруга?

— Отстань.

Выйдя из дверей, они сразу же увидели красный автомобиль, а рядом того "большого", которого зовут Примат, и двух мальчишек, с которыми Шимпанзун уже здоровается, и их отца, обезьянна помельче. Они, столпившись у машины, в ответ дружно и бесстыдно рассматривают обезьяннш. Сегодня последний день занятий, кончился мамкинг, началось лето.

— Нравишься ты ему — жуть! — продолжила словесную бомбардировку Безьянна, не обратив никакого внимания на "отстань". — Стесняется, мужичонка. Бывает же, в наше-то время? — искренне удивилась она

— Перестань.

Они повернули к остановке, и хор обращенных к ним взглядов исчез.

— Мне кажется, и тебе он симпатичен?

— Может быть. Пойдем пешком?