Двадцать три раны Цезаря

— А как иначе? — адвокат всплеснул руками и сложил их у себя на животе. — Как тогда объяснить причину убийства? Подумаешь, ваша мачеха, а в то время уже вдова, привела к себе в спальню мужчину. Вам-то что? Конечно, можно сказать, что вас возмутил ее поступок, но ведь за это не убивают. Послушайте, — вновь начал он втолковывать ему, — только чистосердечное признание может помочь мне требовать вам минимальный срок.

Константин, понурясь, кивнул.

— А что говорит Лена? — спросил он.

— Елена говорит, что сделает все, чтобы после получения срока вам его сократить.

— А это возможно?

— Возможно.

Константина увели. Он долго размышлял и решил все же попробовать свой вариант. Когда его вновь привели к Турову, он заявил:

— Я убил свою мачеху под влиянием внезапного и сильного гнева. Еще не прошло и трех месяцев со дня смерти отца, а она уже привела в наш дом мужчину.

— Понятно, — поморщившись, недовольно пробормотал Туров. — Вспомнили, каким образом яйцо оказалось у вас в руке? Может, вы его взяли со столика, как только вошли?

— Нет, я его не брал.

— А как вы очутились в спальне? Вы услышали шум, доносящийся оттуда, голоса? И что, дверь спальни не была закрыта? Ваша сестра мне все рассказала.

— Что, все? — побелел от ужаса Константин.

— Она не стала скрывать от следствия, что вы и покойная Марина Уманцева находились в любовной связи.

К горлу Константина подкатил ком. Он потянулся к бутылке с водой.

— Но это не правда, — выпив целый стакан, проговорил он.

— Разве? — приподняв брови, внимательно посмотрел на него Туров. — Она еще сказала, что первая заметила нового любовника мачехи, а потом сообщила вам. Она, правда, подчеркивала, что, приводя вас в спальню, хотела только одного, чтобы вы убедились в измене своей возлюбленной и не строили иллюзий по поводу женитьбы на ней.

Константин не мог прийти в себя от услышанного.

— Зачем? Зачем она вам это сказала?

— А вы не догадываетесь? — усмехнулся Туров. — Она хочет, чтобы вы получили по полной программе. Вы получите срок, а она наследство. К тому времени, когда вы вернетесь, многое изменится.

— Но тогда это ее!.. Ее надо обвинить в подстрекательстве. Или как это?.. В соучастии в убийстве.

— Совершенно верно. Ее можно обвинить в соучастии, но только чисто теоретически. К сожалению, у нас нет оснований утверждать, что именно она подсунула вам под руку яйцо. Может, оно уже лежало на постели, когда вы вошли. Может, вы сами, находясь в состоянии аффекта, схватили его. Свидетелей нет. Любой из перечисленных мною вариантов мог иметь место. Но какой именно, доказать невозможно.

— А если я скажу, что это Ленка всунула мне в руку яйцо?

— Значит, вы находились в адекватном состоянии, раз запомнили это, и, следовательно, вам грозит другая статья.

— Но ведь никто, кроме Елены, не может подтвердить, что мы с Мариной были любовниками. И вообще, откуда она могла об этом узнать?

— Разговор наш крутится на одном месте, а у меня не так много времени. Вы лучше скажите, что вам известно об Александре Ильине-Вязигине?

— Что известно? — Константин встрепенулся и даже приосанился. — А то, что Ленка сходила по нему с ума. Звонила ему с утра до вечера, когда он был в Брюсселе, да только он ей не отвечал. Вот она и затаила злобу.

— А Ильин-Вязигин, он проявлял интерес к вашей сестре?

— Странно признаться, но мне показалось, что да. Он приглашал ее несколько раз в ресторан, потом их видели вместе в клубах, на вечеринках у знакомых. Это вызвало недоумение не только у меня. Вы же видели мою сестру, — с презрением подчеркнул он.

— А еще что-нибудь вам известно о нем? Ваш отец никогда раньше не встречался с ним?

— Насколько мне известно, нет. Знаете, он интересовался нашими драгоценностями. Он и меня расспрашивал, мол, где их отец купил. Ну я ответил, что на аукционе в Лондоне.

— Какие драгоценности? — вскинул на него глаза Туров. — Объясните подробнее.

— В тот вечер, когда меня кто-то из приятелей познакомил с ним, на Ленке было сапфировое колье, то самое, из-за которого Каплунов убил маму. Ильин-Вязигин, — с ненавистью проговорил Константин, — отчего-то сильно заинтересовался этим колье и все выспрашивал о нем отца. Мне Маринка рассказывала. Еще, если я не ошибаюсь, у него какой-то родственник пропал в Анголе, и он приставал к отцу, не встречался ди отец с ним. Придурок! Да, и перстень! Маринка все удивлялась, что у него был точно такой же перстень, как у отца.

— Это перстень, который был на руке вашего отца в день убийства?

— Да, он никогда его не снимал. Понимаете, перстень этот принадлежал его другу, Андрею Варичеву, погибшему в Анголе. На нем выгравирован его вензель «АВ».

— Скажите, а ваш отец на самом деле купил сапфировое ожерелье на аукционе в Лондоне?

— Да, конечно, — без тени сомнения подтвердил Константин.

Туров был явно чем-то озадачен.

— Что вы еще можете сказать об Ильине-Вязигине?

Константин надолго задумался.

— Да больше ничего. Ну разве что, он из этих, из бывших… из семьи белогвардейских эмигрантов.