Двадцать три раны Цезаря

— Ага! — огрызнулся Роман. — Я после кваса, что ты позавчера принесла, целый день вместо лаборатории в туалете просидел.

— И я! — захохотал Костик. — И я! — и потянулся за пирожком с ливером, темно-коричневой засаленной трубочкой, выглядывавшей из серого кулька.

В этот момент сестра, желая поддразнить его, выхватила этот пирожок прямо из-под его руки. Он на секунду замер, а потом растянул губы, мелко задрожал подбородком и заныл. Сестра же заливалась смехом, помахивая пирожком перед его лицом.

Роман сморщился от этого нытья, смеха, окриков Ирины и оглянулся, куда бы приткнуться, чтобы хоть на миг скрыться из этой крохотной комнаты от этих надоевших ему детей и жены.

«Господи, только бы на миг!» — бессознательно подумал он и удивился своей мысли. А когда попытался проанализировать ее, то пришел в ужас.

«Но ведь я люблю своих детей, я за них готов не раздумывая отдать жизнь… Отдать!.. — теперь его взволновало это слово. — Отдать — это миг, а жить с ними — вечность. Я люблю их, но я устал! Устал!.. Я живу точно не у себя, а у кого-то: у детей, у соседей. Мне тридцать четыре года, а выгляжу я, — не обращая внимания на детей, гонявшихся друг за другом вокруг стола и укладывавшую продукты в холодильник Ирину, он взглянул на себя в зеркало, — а выгляжу… — Самое странное, что он не смог даже подобрать себе возраст. Он был, он это точно помнит, высоким, молодым, ужасно симпатичным парнем, который смеялся, стремился к чему-то, а теперь… — Неужели уже второй подбородок? Ну да, вот если так встать. А!.. А живот! Нет, лучше не смотреть. А что на мне надето? Что это за дикое сочетание белых и черных квадратиков, из которых скроена моя рубашка?»

Он неловко потянул за ворот и оторвал пуговицу, Ирина взвилась.

— Опять оторвал! Вот сам и пришивай! — выпалила и ушла на кухню. Дети помчались следом за ней.

Роман упал на диван, закрыл глаза и впал в липкую душную дрему. Очнулся, когда на столе уже стояли тарелки с окрошкой. Сели. Роман и Костик в одних трусах, Ирина и Лена тоже, только еще в лифчиках. Поели.

Ирина поднялась, подошла к холодильнику. «До чего же она толстая», — подумал Роман с неприязнью. Она поставила на стол компот. Все жадно протянули свои стаканы. И потекли красные струйки по подбородкам, по животам.

Ночью, дождавшись, как им казалось, когда дети за шкафом уснули, они потянулись друг к другу: по привычке слиплись на несколько секунд и отвалились, чего-то там испытав…