Двадцать тысяч королей или гадание по Китайской Книге Перемен

При всей блаженности Звезды, меня не раз поражала ее практичность. Она хорошо знала, в каких банках наиболее выгодный обменный курс валюты. Звезда не раз говорила мне, что она – Ангел. Но я не совсем верил ей. Со временем мне стало казаться, что она права. Особенно это чувство усилилось после того как мне попался на глаза ее дневник. Это был сборник ее стихов. Странные то были стихи. Действительно, написанные Ангелом. «И что тут глупость? Что насилие? Такое видела одна лишь Я. Я побывала в облаках Олимпа, и Город-Град пред мною расстилался, Песней своею звеня». Прочитав эти строки, я понял, что никогда не видел и вряд ли когда-либо увижу тот Город-Град. Только что во сне. А Звезда была родом из того самого Небесного Града. В этом было ее отличие от меня. В ее словах высвечивались неведомые мне миры. Мне было совестно говорить Звезде о своих сомнениях. Слишком приземистыми они были.

Пролистывая дневник, я все больше осознавал, что совсем ее не знаю. Ее недосказанность извергалась в ее стихах. Словно в затхлом суденышке тебя носило по волнам ее мыслей. Судя по всему, она была очень одинока. «Почему одиночество такое постылое. Такое грустное… Скажи? Это есть эгоизм, наверное, когда думаешь лишь о себе. Как хочется Друга близкого душою Тебе. Как хочется обновления мыслей, чувств и любви к себе».

Мне нужно встать, уйти отсюда. Пока не занялась заря. Покинуть этот город смутный, чтоб не вернуться никогда. Уйду, покину грусть былую, где среди нищих и калек томилось сердце, так тоскуя, в мечте увидеть светлый брег. Читая эти строки, мне не хотелось осознавать, что Звезда согласилась быть со мной лишь потому, что ей нужно было обмануть свое одиночество.

« За радости наказывать нельзя. Нельзя у Человека отбирать Надежду». У меня защемило сердце. Несмотря на все мои старания, я не смог избавить Звезду от одиночества. Меня не было в ее стихах. Правда Звезда уделяла мне несколько ничего не стоящих строк. Одна из ее записей начиналась словами. « Не обижайте стариков. Не говорите «нет» старухам. Не ты ли тот старик, смахнувший невзначай слезинку». Эти строки имели ко мне самое непосредственное отношение, поскольку накануне, прогуливаясь со Звездой, я не подал какому-то алкашу. Звезда, видимо была оскорблена этим поступком. После этого я решил всем кому не попадя подавать подаяния, даже если это были явные аферисты. Я проецировал на себя другие записи Звезды, хотя, возможно, ко мне они не имели никакого отношения. «Друг, Человечище. Как хорошо с тобой по планете шагать», «Ну вот он и пришел, достоинство свое в карман вложив». Очевидно, она имела в виду мою прижимистость. «Еще совсем твой Разум не остыл. В глазах есть блеск и радость». Сколько снисходительности. Впрочем, именно так, наверное, и должны небожители относиться к простым смертным.

Звезда была немного не от мира сего. Помнится, как то я сильно простыл и у меня был жар. Я попросил ее купить лекарств. Лекарства она купила, но на последние деньги приобрела так же три тома произведений философа Кондильяка. Она хотела сделать мне приятное. Я не знал смеяться или плакать. Какой, к черту Кондильяк? Но, странное дело, после того случая я быстро пошел на поправку. Ей были открыты какие то неведомые измерения, доступ в которые мне был заказан. Она плохо разбиралась в бытовых вопросах, но в то же время была на короткой ноге с божествами. Это ее роднило с Патриархом, с которым свела меня судьба. У того тоже было иное измерение. Никто не мог сравниться с ним в размере ни помыслов, ни дерзаний.