Двадцать тысяч лье под водой

Диллон догадался, что дело шло о корветах Лаперуза, исчезновение которых так взволновало весь мир. Он хотел добраться до Ваникоро, где, по словам туземца, еще сохранились обломки судов, но сильные ветры и течение помешали его намерениям.

Диллон вернулся в Калькутту; там он заинтересовал своим рассказом «Азиатское общество» и Ост-Индскую компанию. Судно «Поиск» было дано в его распоряжение, и он отправился в путь 23 января 1827 года в сопровождении французского представителя.

После неоднократных остановок в различных пунктах Тихого океана «Поиск» бросил якорь у Ваникоро 7 июля 1827 года, в той же самой гавани Вану, где теперь находился «Наутилус».

Диллон здесь собрал множество остатков крушения: инструменты, якоря, блоковые стропы, камнеметные мортиры, ядра, обломки астрономических приборов, куски гакаборта и бронзовый колокол с надписью «Сделано Базеном», клеймом литейного Брестского арсенала, и датой «1785». Сомнений больше не оставалось.

Диллон продолжал поиск доказательств на месте кораблекрушения до октября. Покинув Ваникоро, он направился к Новой Зеландии, потом бросил якорь в Калькутте 7 апреля 1828 года и вернулся во Францию, где очень милостиво был принят Карлом X.

В то же самое время Дюмон-Дюрвиль, не зная ничего об открытии Диллона, тоже искал место крушения, но совсем в другом направлении. По донесению одного китолова, он узнал, что в руках дикарей Луизиады и Новой Каледонии находятся медали и крест св. Людовика.

Дюмон-Дюрвиль, командовавший «Астролябией», вышел в море спустя два месяца после того, как Диллон оставил Ваникоро, и бросил якорь у Гобарт-Тоуна. Там он услышал об успешной экспедиции Диллона и еще узнал, что некий Джемс Гоббс, помощник капитана корабля «Юнион» из Калькутты, дошел до острова, лежащего на 8°182 южной широты и 156°302 восточной долготы, и видел у туземцев железные брусья и красную материю.

Дюмон-Дюрвиль, находясь в сомнении и не зная, верить ли этим противоречивым донесениям, решился, однако, идти по следам Диллона. 10 февраля 1828 года «Астролябия» пришла к Тикопии, где Дюмон-Дюрвиль взял себе проводником и переводчиком бывшего матроса, поселившегося на этом острове, и направился к Ваникоро. Подойдя к острову 12 февраля и лавируя между рифами, судно только 20 февраля бросило якорь в гавани Вану.

23 февраля офицеры и матросы обошли вокруг острова и принесли несколько обломков. Туземцы притворились, что не понимают, о чем их спрашивают, и отказались показать место кораблекрушения. Они вели себя очень подозрительно, возможно, потому, что они не очень благодушно обошлись с потерпевшими крушение. Они, казалось, боялись Дюмон-Дюрвиля, думая, что он пришел мстить за Лаперуза и его несчастных товарищей.

Однако 26 февраля, прельстившись подарками и поняв, что им нечего бояться, туземцы проводили на место катастрофы Жаконо, помощника капитана. Там, под тремя-четырьмя саженями воды, между рифами Паку и Вану, лежали якоря, пушки, железные и свинцовые бруски балласта, уже сплошь покрытые известью. Шлюпка и китобойное судно с «Астролябии» направлены были к этому месту, и экипаж не без труда вытащил якорь весом тысяча восемьсот фунтов, пушку, свинцовую чушку и две медные мортиры.

Расспросив туземцев, Дюмон-Дюрвиль узнал, что Лаперуз, потеряв у рифов острова два корабля, построил из обломков маленькое суденышко, чтобы погибнуть во второй раз… Где?

Этого не знали.

Капитан «Астролябии» воздвиг под сенью мангрового дерева памятник в честь знаменитого мореплавателя и его товарищей. Это была простая четырехугольная пирамида, поставленная на коралловом пьедестале. Для ее постройки не было использовано ни одного кусочка металла, на который так падки туземцы.

Дюмон-Дюрвиль хотел тотчас же отплыть, но команда «Астролябии» была истощена лихорадкой, свойственной этой нездоровой местности, да и сам он заболел, так что с якоря снялись только 17 марта.

Между тем французское правительство, опасаясь, что Дюмон-Дюрвиль не пошел по следам Диллона, послало к Ваникоро корвет «Байонез» под командой Легоарана де Тромлена, который стоял тогда у западного берега Америки. «Байонез» бросил якорь у Ваникоро спустя несколько месяцев после отплытия «Астролябии», но Тромлен не нашел ничего нового и только засвидетельствовал, что туземцы не тронули памятника Лаперузу. Вот, капитан, все, что известно.

— А сейчас знают, — спросил капитан, — где погибло третье судно, построенное Лаперузом после крушения на острове Ваникоро?

— Не знают.

Капитан знаком пригласил меня следовать за ним в салон. «Наутилус» погрузился на несколько метров под воду, и иллюминаторы открылись.

Я кинулся к стеклам и под липкими слоями кораллов, под фунгиями, сифонниковыми и множеством других полипов, среди мелких красивых рыбок, радужных губанов, глифизидонов, диакопей и жабошипов рассмотрел несколько обломков: железные подпорки, якоря, пушки, ядра, форштевень и множество других остатков корабельного снаряжения, которые были теперь покрыты живыми цветами-кораллами.

Пока я рассматривал эти плачевные останки, капитан сказал мне: