Двадцать тысяч лье под водой

Но если некоторых людей таинственное животное волновало исключительно с научной точки зрения, то люди более практического склада, особенно в Америке и в Англии, настаивали на том, чтобы всенепременно очистить моря и океаны от этого чудовища и обезопасить морские перевозки. Промышленные и торговые газеты и журналы приняли в этом самое непосредственное участие. «Газета торгового флота», «Ллойд», «Пакетбот», «Морское и колониальное обозрение» — все журналы, финансируемые страховыми компаниями, которые грозились увеличить размер страховых выплат, единодушно твердили о необходимости истребления гиганта, мешающего интересам морской международной торговли.

Соединенные Штаты отозвались первыми. В Нью-Йорке начали готовиться к экспедиции, предназначавшейся для поимки нарвала. Бронированный фрегат «Авраам Линкольн», отличавшийся быстротой хода и прочностью, должен был в самое ближайшее время выйти в море. Все военные арсеналы были открыты для капитана Фаррагута, и капитан Фаррагут деятельно снаряжал свой корабль.

Именно в то время, когда окончательно было решено преследовать чудовище, это странное животное перестало показываться. Целых два месяца о нем не было ни слуху ни духу, ни один корабль с ним не встречался. Единорог как будто проведал о состоявшемся против него заговоре. Некоторые шутники уверяли, что коварный нарвал перехватил какую-нибудь телеграмму, переданную по трансатлантическому подводному кабелю, в которой о нем говорилось, и принял меры предосторожности.

Итак, фрегат был снаряжен для далекого плавания, снабжен самыми грозными китобойными орудиями, а в какую сторону держать путь — было неизвестно. Нетерпение возрастало с каждым днем, с каждым часом. Наконец 2 июня получено было известие, что пароход, следующий курсом от Сан-Франциско в Калифорнии до Шанхая, три недели тому назад встретил чудовище в северных водах Тихого океана.

Это известие несказанно всех взволновало. Капитану Фаррагуту не дали и двадцати четырех часов отсрочки. Все запасы уже были на корабле, трюмы заполнены каменным углем, экипаж был в полном составе. Оставалось только разжечь топки, развести пары и отчалить. Нетерпение было лихорадочным, и теперь капитану не простили бы даже нескольких часов промедления, да и самому Фаррагуту хотелось поскорее выйти в море.

За три часа до отплытия «Авраама Линкольна» я получил вот такое письмо:

«Господину Аронаксу,

профессору Парижского музея.

Милостивый государь!

Если вы пожелаете присоединиться к экспедиции „Авраама Линкольна“, то правительству Соединенных Штатов будет очень приятно видеть, что Франция в вашем лице примет участие в нашем предприятии. Капитан Фаррагут предоставляет в ваше полное распоряжение отдельную каюту.

Искренно преданный И. Б. Гобсон,

министр морского ведомства».

Глава третья Как будет угодно их чести

За три секунды до получения письма И. Б. Гобсона я столько же думал о преследовании единорога, сколько о проходе через ледовые поля, но через три секунды после прочтения вышеупомянутого письма я понял, что мое истинное назначение, цель всей моей жизни именно в том и заключается, чтобы найти это зловредное чудовище и избавить от него человечество.

Я только что вернулся из тяжелого путешествия, я был утомлен, измучен, жаждал отдыха и покоя, я только о том и мечтал, как бы мне поскорей снова увидеть родину, друзей, свою маленькую ученую обитель при ботаническом саде и свои дорогие, бесценные коллекции. Но ничто не могло меня удержать. Я забыл все: усталость, друзей, коллекции — и без дальнейших размышлений принял предложение американского правительства.

«Что ж такое? — думал я. — Что ж такое? Поплыву, и конец! Притом все пути ведут в Европу; а единорог, может, будет так любезен, что непременно увлечет меня к берегам Франции. Может статься, это достойное животное позволит — для моего личного удовольствия — изловить себя в европейских морях, и я тогда привезу в наш музей естествознания в качестве экспоната полметра — отнюдь не менее полметра! — его костяной алебарды».

Но в ожидании будущих любезностей нарвала теперь приходилось его искать на севере Тихого океана, следовательно, держать путь в противоположную сторону от Франции.

Я нетерпеливо кликнул:

— Консейль!