Двадцать тысяч лье под водой

Ned Land was right; we were close to a vessel of which the tattered shrouds still hung from their chains. The keel seemed to be in good order, and it had been wrecked at most some few hours. Three stumps of masts, broken off about two feet above the bridge, showed that the vessel had had to sacrifice its masts. But, lying on its side, it had filled, and it was heeling over to port. This skeleton of what it had once been was a sad spectacle as it lay lost under the waves, but sadder still was the sight of the bridge, where some corpses, bound with ropes, were still lying. I counted five-four men, one of whom was standing at the helm, and a woman standing by the poop, holding an infant in her arms. She was quite young. I could distinguish her features, which the water had not decomposed, by the brilliant light from the Nautilus. In one despairing effort, she had raised her infant above her head-poor little thing!-whose arms encircled its mother's neck. The attitude of the four sailors was frightful, distorted as they were by their convulsive movements, whilst making a last effort to free themselves from the cords that bound them to the vessel. The steersman alone, calm, with a grave, clear face, his grey hair glued to his forehead, and his hand clutching the wheel of the helm, seemed even then to be guiding the three broken masts through the depths of the ocean.	Нед Ленд не ошибался. Перед нами был корабль, потерпевший крушение, с перерезанными вантами, беспомощно висевшими на цепях. Корпус судна был еще в хорошем состоянии; казалось, кораблекрушение произошло всего несколько часов назад. Обломки трех мачт, выступавшие над палубой едва на два фута, свидетельствовали, что команде судна пришлось пожертвовать рангоутом. Наполнившись водой, судно накренилось на бакборт. Какую грусть наводило это судно! Но еще большая грусть охватывала при виде трупов на палубе, привязанных канатами! Я насчитал шесть трупов: четыре мужских - один так и застыл, стоя у руля, -один женский. Женщина с ребенком на руках высунулась наполовину из решетчатого отверстия юта! Она была молода. При ярком свете прожектора я мог даже различить черты ее лица, еще не тронутого разложением. В отчаянии она подняла над головой младенца, цеплявшегося ручонками за материнскую шею! Лица четырех моряков, пытавшихся в последнем усилии разорвать веревки, связывающие их с тонущим судном, поистине были ужасны. Один лишь рулевой, с прилипшими ко лбу седыми волосами и ясным лицом, сохранял спокойствие и, сжимая штурвал рукою, казалось, по-прежнему управлял своим трехмачтовым кораблем в его последнем пути в пучинах океана!
What a scene! We were dumb; our hearts beat fast before this shipwreck, taken as it were from life and photographed in its last moments. And I saw already, coming towards it with hungry eyes, enormous sharks, attracted by the human flesh.	Какое страшное зрелище. Молча, с бьющимся сердцем, стояли мы, не отводя глаз от этой картины кораблекрушения, как бы заснятого в минуту катастрофы!
However, the Nautilus, turning, went round the submerged vessel, and in one instant I read on the stern-"The Florida, Sunderland."	А прожорливые акулы уже устремлялись на запах человеческого мяса! И пока "Наутилус", лавируя, огибал корпус потонувшего корабля, я успел прочесть на его корме: "Флорида" Зундерланд.
CHAPTER XVIII VANIKORO	19. ВАНИКОРО