Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

Націоналыный Арморикскій паркъ, закрытый для современной промышленности и всѣхъ научныхъ нововведеній. — Дилижансъ. — Прежняя жизнь въ прежней обстановкѣ. — Гостинница св. Ива въ Керноелѣ.—Совершенно новая сторона въ Сюльфатенѣ.

Волны океана ласково и нѣжно плещутся о блестящій, словно позолоченный песокъ узенькой бухты, окаймленной живописными скалами, вздымающимися мѣстами совершенно отвѣсно. Скалы эти увѣнчаны массами зелени, свѣшивающейся съ нихъ иногда до самаго уровня волнъ. Погода стоитъ прекрасная. Вся природа какъ будто улыбается. Солнце сіяетъ и отъ скалъ, обрызганныхъ бѣлою пѣной, доносится чарующая дивная пѣснь лепета волнъ.

Въ глубинѣ бухты, возлѣ нѣсколькихъ лодокъ, вытянутыхъ на берегъ, виднѣются стародавнія рыбачьи хижины, покрытыя рыжей соломой, надъ которыми, на вершинѣ обрывистой скалы, вздымаютъ къ небу свои сѣрыя обросшія мохомъ главы три или четыре менгира, являющіеся какъ-бы привидѣніями давно минувшихъ временъ. Вдали, на берегу маленькой капризной рѣчки, низвергающейся шумными водопадами, раскинулось мѣстечко. Дома его прячутся въ сѣни дубовъ, илимовъ и каштановыхъ деревъ, сквозь которую прорѣзается изящный высокій рѣзной шпицъ католической церкви. Всюду кругомъ царствуетъ глубочайшее спокойствіе. Съ одного конца горизонта и до другого, по скольку можно видѣть хотя-бы даже вооруженнымъ глазомъ, поверхъ черты голубоватыхъ холмовъ, за которой выступаютъ тамъ и сямъ другія колокольни, — нигдѣ незамѣтно даже и слѣда заводовъ или фабрикъ, такъ портящихъ всѣ живописные уголки, созданные матерью-природой, — отравляющихъ своими мерзостными отбросами прозрачныя воды рѣкъ, — загрязняющихъ все вблизи и вдали, вверху и внизу, не исключая даже облаковъ на небѣ… He видать болѣе трубъ электро пневматическаго сообщенія, прорѣзающихъ ландшафты своими некрасивыми прямолинейными очертаніями. Нигдѣ не замѣчается громадныхъ высокихъ зданій, служащихъ резервуарами электричества. Во всей окрестности нѣтъ воздушныхъ пристаней, и ясная лазурь неба не омрачается движущимися пятнами воздушныхъ кораблей.

Гдѣ-же мы очутились? Ужь не вернулись-ли мы на полтора вѣка назадъ? Или быть можетъ мы попали въ такое отдаленное захолустье, куда не удалось еще до сихъ поръ проникнуть прогрессу?

Оба эти предположенія одинаково ошибочны. Мы во Франціи, на бретонскомъ взморьѣ, въ той части бывшихъ департаментовъ Морбиганскаго и Финистерскаго, которая, подъ именемъ національнаго Арморикскаго парка, образуетъ территорію, подчиненную особымъ порядкамъ.

Несомнѣнно, что эти порядки кажутся на первый взглядъ весьма своеобразными. Закономъ, постановленнымъ лѣтъ пятьдесятъ тому назадъ въ интересахъ общаго блага, національный паркъ, на всемъ своемъ протяженіи. былъ изъятъ изъ сферы дѣйствія научнаго и промышленнаго движенія, начинавшаго тогда столь быстро измѣнять и такъ радикально преобразовывать не только внѣшній видъ земной поверхности, но вмѣстѣ съ тѣмъ нравы, характеры, потребности, привычки и образъ жизни раскинувшагося на ней земного муравейника.

Въ силу этого охранительнаго закона, задавшагося мудрою цѣлью сберечь среди всеобщаго переворота, вызваннаго бѣшеной погоней за прогрессомъ, хоть маленькій кусочекъ прежняго міра, гдѣ человѣку можно было бы дышать свободно, — національный Арморикскій паркъ является какъ бы особой страною, закрытой для всѣхъ научныхъ нововведеній и современныхъ крупныхъ промышленныхъ предпріятій. Прогрессъ останавливается у пограничныхъ столбовъ этого парка и не смѣетъ идти далѣе. Кажется, будто часы временъ тамъ испорчены. Всего лишь въ нѣсколькихъ миляхъ отъ города, гдѣ безраздѣльно и торжественно царствуетъ научная наша цивилизація, мы оказываемся перенесенными опять въ средніе вѣка и возвращаемся къ сонному спокойствію блаженной памяти девятнадцатаго столѣтія.

Въ этомъ національномъ паркѣ, проникнутомъ мирной тишиной прежней провинціальной жизни, собираются всѣ израсходовавшіе нервную свою энергію. Всѣ переутомленные электрической жизнью малокровные интеллигенты съ надорванными мозгами набираются тамъ новыхъ силъ, ищутъ спасительнаго отдыха, забываютъ подавляющія соображенія рабочихъ своихъ кабинетовъ, фабрикъ и лабораторій, радуясь, что очутились вдали отъ всякихъ поглощающихъ и растраивающихъ нервную силу машинъ и приборовъ, — вдали отъ всѣхъ теле-и фоно, — отъ электро-пневматическихъ трубъ и рѣющихъ по небу летательныхъ машинъ.

Какимъ же образомъ очутились здѣсь обрученные Жоржъ Лоррисъ и Эстелла Лакомбъ съ Сюльфатеиомъ и его паціентомъ Ла-Героньеромъ, когда по инструкціямъ Филоксена Лорриса имъ надлежало теперь изучать электрическія доменныя печи Луарскаго бассейна, или же Овернскіе искусственные вулканы?