Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

— Извините, генералъ, я предварительно прикрою нашу границу непроницаемой для этихъ міазмовъ завѣсой изолирующаго газа. Завѣса эта помѣшаетъ возвращенію нашихъ міазмовъ во-свояси и не допуститъ вторженія непріятельскихъ міазмовъ… He скрываю отъ себя трудностей, которыя необходимо еще преодолѣть, но это представляется, вѣдь, только вопросомъ времени. Ручаюсь, что года черезъ два мнѣ удастся выработать надлежащіе практическіе методы. Тогда только изобрѣтеніе мое окажется вполнѣ созрѣвшимъ и можно будетъ приступить къ осуществленію новой системы военныхъ дѣйствій… Наукѣ, какъ вы тогда убѣдитесь, удастся еще разъ радикально преобразовать войну и сдѣлать ее кроткой и человѣколюбивой, а не варварски истребительной. Борьба будетъ идти между боевыми медиками обѣихъ воюющихъ сторонъ. Страшныя гекатомбы молодыхъ и здоровыхъ людей, ужасное зрѣлище которыхъ представляли намъ всѣ международныя столкновенія эпохи пороха и взрывчатыхъ веществъ, будутъ совершенно устранены. Какою цѣлью задается вообще главнокомандующій въ день сраженія? Вывести изъ строя какъ можно болѣе непріятелей, чтобъ лишить ихъ такимъ образомъ возможности наносить вредъ собственнымъ его войскамъ и препятствовать наступательнымъ его дѣйствіямъ. До сихъ поръ для достиженія этой цѣли надо было прибѣгать еъ кровопролитной рѣзнѣ, массовому избіенію съ помощью пушекъ, разрывныхъ снарядовъ, смертоносныхъ химическихъ соединеній, удушливыхъ газовъ и т. п. Условія эти совершенно измѣнятся, когда я надлежащимъ образомъ усовершенствую придуманные мною способы дѣйствій. Сколько-бы армій ни двинулъ на насъ непріятель, я берусь свалить ихъ всѣ съ ногъ, обезсилить и довести до какого мнѣ угодно болѣзненнаго состоянія. Я пропитаю ихъ до такой степени міазмами, что никто въ непріятельскихъ рядахъ не сможетъ втеченіе нѣкотораго времени шевельнуть пальцемъ! Повторяю, что наука, совершенствуя войну, превратитъ ее, наконецъ, въ самое гуманное занятіе. Вмѣсто того, чтобъ дѣлать изъ людей въ цвѣтѣ силъ и здоровья окровавленные обрывки мяса и устилать сотнями тысячъ труповъ поля сраженій, война, при посредствѣ боевыхъ медиковъ, будетъ убивать лишь негодные наслѣдственно-поврежденные организмы, которые окажутся не въ силахъ перенести зараженія. Очищая человѣческую расу отъ такихъ негодныхъ организмовъ, она будетъ приносить даже положительную пользу. Нація, побѣжденная на полѣ сраженія, окажется взамѣнъ того, если можно такъ выразиться, облагороженной. Развѣ я не правъ, называя эту будущую форму войны благодѣтельной и гуманной? Развѣ нельзя будетъ провозгласить меня благодѣтелемъ человѣчества за то, что я ниспровергну навсегда древнее варварство, замѣнивъ его чисто медицинскою войною? Дайте-же мнѣ два, или поменьшей мѣрѣ полтора года, чтобы закончить усовершенствоваше нѣкоторыхъ спеціальныхъ приборовъ и приспособленій, о которыхъ я теперь мечтаю, — справиться съ послѣдними трудностями и приготовить достаточные запасы падлежаще-изученныхъ и дозированныхъ сгущенныхъ міазмовъ!.. А пока вернемся къ нашему вопросу…

— О великомъ національномъ лѣкарствѣ,— добавилъ Сюльфатенъ.

— Націоналъномъ, — повторилъ Филоксенъ Лоррисъ. — Лекарство, которое я намѣренъ выпустить въ свѣтъ и для котораго хочу заручиться національной поддержкой, является радикальнымъ антимикробнымъ средствомъ, очищающимъ и возрождающимъ организмъ. Оно соединяетъ въ себѣ, въ концентрированномъ и до чрезвычайности усиленномъ видѣ, всѣ полезныя качества многихъ тысячъ болѣе или менѣе благодѣтельныхъ лѣкарствъ, отпускаемыхъ теперь нашими аптеками, и предназначается для замѣны всѣхъ этихъ лѣкарствъ… Государство, пекущееся обо всѣхъ и обо всемъ, вмѣшивается, какъ извѣстно, въ личныя дѣла гражданъ, зачастую въ большей степени, чѣмъ это представляется иногда желательнымъ съ точкм зрѣнія частныхъ интересовъ. Только что успѣетъ гражданинъ явиться на свѣтъ Божій, какъ оно уже заноситъ его въ метрическіе и разные иные списки. Нѣсколько позже государство начинаетъ интересоваться его образованіемъ и управлять значительной частью его дѣйствій, нерѣдко надоѣдая ему, признаться, своимъ контролемъ. Оно хлопочетъ даже объ удовлетвореніи порочнихъ наклонностей своихъ гражданъ, присвоивая себѣ монопольную торговлю табакомъ и спиртными напитками. Понятно, что при такихъ обстоятельствахъ государство имѣетъ не только право, но и обязанность заботиться о здоровьѣ гражданъ. Отчего бы ему въ самомъ дѣлѣ не взять въ свои руки монополію лекарствъ, подобно тому, какъ оно въ былое время присвоило себѣ монополію торговли спичками. Теперь монополія эта упразднена, такъ какъ спички вышли изъ употребленія, но, вѣдь, табачная монололія остается еще въ силѣ. Мѣра предлагаемая мною, не имѣетъ поэтому сама по себѣ ничего революціоннаго. Я ходатайствую лишь объ учрежденіи новой монополіи для эксплоатаціи моего національнаго и патріотическаго лекарства.

— Убѣждены ли вы, однако, въ совершенной его надежности?