Двадцатый век. Изгнанники: Пятикнижие Исааково; Вдали от Толедо (Жизнь Аврама Гуляки); Прощай, Шанхай!

Тогда же пошли разговоры насчет особой, личной заслуги Иосифа Сталина в ситуации, сложившейся на русском фронте. Может, в этом и есть доля правды. Но не слишком ли легкомысленно приписывать одному человеку все победы и все поражения в гигантском по масштабам конфликте? И молва, и история склонны к упрощению и персонификации — так легче воспринимать факты. Донесение, которое закодировал в Шанхае швейцарский журналист Жан-Лу Венсан, вряд ли было единственным решающим фактором, предопределившим исход битвы за Москву. Весьма привлекательная с литературной точки зрения идея приписать деревянному коню победоносное завершение бесплодной десятилетней осады Трои, фанфарам — разрушение неприступных стен Иерихона, а гусям — спасение обреченного Рима, очевидно, не отражает всей сложной и чаще всего кровавой исторической истины. Тем более, что и сама историческая истина представляет собой понятие весьма условное. Она — как чемодан с двойным дном, который являет таможенникам одни вещи и оставляет скрытыми от них совсем другие. Примеров подобных таможенно-исторических трюков множество, взять хоть события в Пёрл-Харборе.

Не прошло и месяца с того дня, когда японо-американские отношения сменили курс столь драматическим образом, как в аэропорту в Лонгхуа сели два пассажирских «юнкерса»: прибыла первая часть обещанного контингента Гестапо и СС. Ясно, что кратчайший маршрут — из Германии через линию фронта, а затем над Сибирью — был чересчур опасен, поэтому «юнкерсы» добирались до Шанхая целых три дня, с промежуточными посадками в Восточной Турции и Бангкоке. После получения сообщения об их предстоявшем прибытии с бароном фон Дамбахом приключился приступ сильнейшей изжоги, но он пренебрег нездоровьем и лично отправился в аэропорт встречать дорогих гостей из Берлина. Надо ли говорить, что посла сопровождала его верная секретарша фройляйн Хильда Браун?

В тот же день, еще до того, как новоприбывшие успели распаковать свои чемоданы, состоялось первое совместное заседание в Бридж Хаусе — «Доме у моста», где располагался шанхайский штаб Кэмпэйтай. Как высший представитель Рейха барон был обязан принять в нем участие, а его личной секретарше было поручено отпечатать вариант стенограммы на немецком языке, снабдить его грифом «Совершенно секретно» и подготовить к отправке курьером в Берлин.

42

В конце улицы Гуанчжоу на перекрестке с шумным проспектом Чунцинь находилась русская баня. Это место было популярно не только среди русских — их речь здесь тонула в пестром многоязычном гомоне. В бане имелось множество общих помещений и отдельных кабинетов, в которых весело проводили время шумные компании завернувшихся в простыни коммерсантов-китайцев, европейцев всех мастей и даже японских военных. Под сводами гулко отдавались разговоры, смех, стук шаек, плеск воды. Толстые татары-банщики расточительно долго — в духе азиатской, если не древнеримской традиции — до изнеможения мяли тела клиентов, разомлевших на теплых деревянных лежаках. Кроме настоящих ценителей русской бани, сюда тянулись и те, кого привлекала такая экзотика, как свежесрезанные березовые веники, которыми купающиеся хлестали свои распаренные телеса, и ледяной русский квас, мгновенно превращавшийся в струйки пота. К этому нужно прибавить еще чистоту, великолепное обслуживание и прямой доступ из прохладных комнат для отдыха в русский ресторан, предлагавший фирменную уху и сибирские пельмени, разумеется, под настоящую русскую водку. Официанты в широких, заправленных в сапоги шароварах и льняных косоворотках напоминали карикатуры на трактирных половых из русской классики XIX века. Они шустро разносили дымящиеся самовары и разливали чай в стеклянные стаканы в никелированных подстаканниках. Русская баня и ресторан давно превратились в точку пересечения светских встреч, сплетен, сделок вперемежку с весьма приятным времяпрепровождением. В отличие от элитных клубов, сюда доступ китайцам не воспрещался, что делало баню заведением еще более привлекательным для людей среднего достатка, поддерживавших деловые и дружеские связи с местными партнерами.

Уверившись, что даже такие мелочи, как объявление о помолвке мистера такого-то с мисс такой-то, надлежащим образом сверстаны в завтрашний номер, сюда частенько захаживали журналисты из Чайна Дейли Пост, в том числе — политический обозреватель газеты Чен Сюцинь. В эту среду, однако, он заглянул в баню один — ему надо было расслабиться после бессонной ночи в фотоателье «Агфа». Им с Альфредом Клайнбауэром и их младшим коллегой из Швейцарии Жаном-Лу Венсаном приходилось много и напряженно работать: вести с Тихоокеанского театра военных действий лились так же щедро, как вода из бронзовых кранов бани, но даже это изобилие не могло утолить аппетит Центра к свежей информации.

В сладостном зное парилки, представлявшей собой гибрид финской сауны и китайской прачечной, усталость постепенно рассасывалась. Из забытья разомлевшего Чена вывел мягкий баритон:

— Какая приятная встреча, мистер Чен!