Дальше все примерно так, как рассказывала Ллос. Если наполнить накопитель концентрированной грязной Тьмой и добавить туда кусочек Истинной, соблюдая при этом какие-то там условия, то получишь полную власть над стихией. Я честно пытался разобраться, что же такое грязная Тьма, но понял только, что это какая-то чудовищная смесь всех существующих в мире пороков.
Бог Мудрости на самом деле та ещё сволочь. Некоторые одержимые получением знаний уроды ради экспериментов готовы идти на самые невообразимые жертвы. Они будут изобретать новые вирусы, сбрасывать бомбы на города, резать людей тысячами – все ради подтверждения своих поганых гипотез. Здесь то же самое… В Арконе существует незримое равновесие: Свет борется с Тьмой, Хаос уравновешивает Огонь, Воду, Воздух и Землю, природа поддерживает жизнь. Аркам придумал, как этот баланс обойти, а Ллос решила воспользоваться трудами своего учителя. Если Истинная Тьма объединится с грязной, равновесие грубо нарушится, и в первую очередь от этого пострадают дроу.
Мое предположение оказалось верным – даже кусочек Истинной Тьмы не может исчезнуть из этого мира, и теперь понятно, почему Шера назвала меня последней надеждой Антрумы. Подозреваю, что и Бел не просто так выдал мне маскировку. Но это что же? Мне теперь всю жизнь придётся прятаться? Ллос вроде говорила, что её учитель тоже впустил в себя Тьму, но получается, он как-то из себя её выпустил? В дневнике нет об этом ни слова, но в нем отсутствует примерно четверть страниц. Не знаю… Меня сейчас все устраивает, но я не задумываясь вернулся бы на полгода назад, в тело разбойника-дроу. Впрочем, выбора мне никто не предложил, так, может быть, оно и к лучшему? Если Антруме когда-нибудь придет конец, меня к тому времени уже точно не будет. Так чего тогда волноваться? Да и с чего я решил, что с дроу что-то может случиться? Это, скорее, всем остальным париться нужно. Ллос, получив ТАКУЮ власть, вряд ли будет спокойно сидеть и раскладывать дома пасьянсы…
Отогнав привычно появившийся перед глазами образ богини, я хмыкнул и обернулся к своим скелетам. Всего тридцать девять, если не считать Первого. Пятнадцать бойцов ближнего боя и двадцать четыре хилера. Ни геккана, ни ракса в рабство взять не удалось, все пятнадцать попыток закончились фейлами. Ну да ладно, мне и этих придурков пока достаточно. В отличие от Первого, который в бою вел себя выше всяких похвал, обычные скелеты ничем не отличались от мобов. Без указания цели – лечили кого попало, агрились на все, что шевелится, и я только чудом никого из них не потерял. Да что я? На них даже Первый смотрел, как на толпу идиотов.
Однако были и положительные моменты. Пока я их призывал, на два процента апнул
– Так, разбились по парам! Мальчики берут за руку девочек! Заходим внутрь, не толпимся!
Все эти команды скелеты, понятное дело, проигнорировали. Тогда я пожал плечами, демонстративно вздохнул и первым направился в данж.
В лицо повеяло прохладой, ноздрей коснулся легкий запах увядших цветов, под ногами хрустнули мелкие камни. Я проморгался от оранжевых пятен, оглядел помещение и… задумчиво почесал правую щеку. Интересно… По обеим сторонам широкого каменного коридора ярко горели оранжевые магические огни, пол покрывали рисунки странных символов, похожих на скандинавские руны. В пятнадцати метрах от входа дорогу преграждала скульптурная композиция из трёх фигур в рясах с накинутыми на голову капюшонами, а вот за ними…
– Ты чего-нибудь понимаешь? – поинтересовался я у вставшего по правую руку Первого.
– Нет, господин, – тут же сухо прозвучало у меня в голове.
На внятный ответ я, понятно, не надеялся, да и что новорожденный скелет может вообще знать? Но за прошедшие полгода я устал разговаривать сам с собой, а так – хоть какой-то да собеседник.
Прямо за скульптурами стоял первый пак осквернителей этого храма. Люди…
Живые… Две женщины и восемь мужчин. Три паладина, два жреца и пять воинов. Двести восьмидесятые уровни и по полмиллиона ХП у каждого. Красные полоски над головами, синий магический свет из глаз и печать безразличия на лицах. Стоят не шевелясь, смотрят прямо перед собой.