Дважды рожденный (СИ)

— Март, посмотри! — услышал он странно изменившийся голос Бакановой.

Повернулся к ней и увидел руку, вытянутую в сторону двери. Там, у входа, находился небольшой экран, на котором транслировался какой-то ангар, а в нем действительно черные. В громоздких на вид темных угловатых доспехах, выглядящих еще серьезнее его скафа, в бронированных клешнях, у каждого изрядные пушки, поменьше «Палача», но все же…

«Один, второй, третий, да сколько вас? Четверо. Ну, хорошо, хоть не шестеро», — хмыкнул он про себя.

Шли они уверенно и очень-очень быстро, четко выдерживая дистанцию и не перекрывая друг другу сектора огня. Вахрамееву на миг даже показалось, что вдалеке послышался гул колоколов, звонящих по нему. Теперь они на своем поле… Сделают меня, такого бравого в одну калитку…'

— Так, они идут сюда? Сколько им еще до нас? — где снимает камера эту картинку, он не сразу понял, пришлось обратиться к Розе.

— Совсем близко, — убито-безнадежно отозвалась она. — Через несколько минут будут здесь.

— Подожди паниковать. Комм, дай карту и покажи, где они сейчас, — оценив вектор движения штурмовой группы, он немного выдохнул, — спускаются с верхней палубы по центральной лестнице. И не факт, что пойдут сюда, могут свернуть к атомной установке… Все равно. Отсюда надо уходить. Здесь слишком все взрывоопасно.

— Что ты собираешься делать? Мы можем попробовать спрятаться, сопротивляться им бесполезно, — взгляд девушки был предельно серьезен.

— Это почему? Счет мы слегонца подравняли… А драться надо всегда и до победного, запомни, Роза. А вот сдаваться и дергаться отнюдь не полезно и строго запрещено. Уяснила?

— Да… — не слишком уверенно отозвалась девушка. — Ты думаешь, они будут нас искать? Кто мы такие?

— Ну, после того, как я сжег их вторую птичку, уж поверь мне, носом будут рыть… Зачистят тут всех. За потери всегда надо расплачиваться сторицей.

— Ты прав. А что, если черные хотят добраться до силовой установки, чтобы взорвать ее? — поразмышляв мгновенье, тихо добавила. — Тогда корабль будет уничтожен.

— И мы сгорим заодно с ним? Бодряще. Нам это точно не годится. С борта они по реактору не засадят, иначе сами тут же сдохнут. Если их цель добраться до энергоблока, то там они заложат часовой заряд. И мы вряд ли сможем его деактивировать… Но перед этим, можешь не сомневаться, они потом все равно отыщут и перебьют всех, кто уцелел, а заодно и разрушат шаттл с коптерами, чтобы никто не смог ими воспользоваться и улететь. А вот это уже никуда не годится. У меня на эти аппараты свои планы. Так что я в деле. Что скажешь?

Взгляд, которым наградила его девушка, выражал удивление, несогласие, страх и одновременно в нем читалась скрытая надежда.

— Я с тобой!

— Гут. К слову, смотри, я был прав, эти черти двинулись к реакторному отсеку. У нас пока есть одно важное преимущество — мы их видим, а они нас нет.

Ему только сейчас пришла здравая мысль:

— Комм, заблокируй для всех передачу сведений о нас и наших перемещениях. Ослепляй на время камеры в секторе, где мы движемся. Жаль, что раньше этого не сделал. Заблокируй все замки и автоматические двери. Незачем врагу упрощать жизнь.

Глава 20

Все когда-нибудь случается в первый раз. Поцелуи, драки, двойки по поведению (этого, наверное, никто не избег, и уж Март точно), зарплата, а еще улыбка твоего новорожденного ребенка, когда ты взял его на руки.

Первый бой не забывается никогда. Со временем детали в памяти стираются, остается только главное. Ну и тот факт, что ты это вспоминаешь, означает, что в той кровавой рубке ты выжил. А это, поверьте, уже не мало.

Победа прекрасна, она дает веру в себя, но ее не бывает без поражений, которые учат и делают сильнее. Если справился и не сломался.

Подняли их по тревоге. Срочный вылет. Никаких официальных заявлений от «старика» — командующего ударной авиагруппировкой генерала дер флигера[1] Конрада фон Зайделя — не поступало, но все уже знали, что «Мьельниры» поразили химл рахдонитов. Пронесся мгновенный, как свежий ветерок, слушок по солдатскому радио, вызвав волну искреннего воодушевления. Они долго этого ждали и вот, началось! Больше никогда они не будут униженно склонять голову перед иноземцами и зарвавшимися торгашами!

— Помяните мое слово, скоро и наш черед настанет, — с волчьей ухмылкой на узком, хищном лице пообещал их командир, обер лейтенант Макс Риттер. И как напророчил. Стоило ему договорить, как над дверью их кубрика замигал красный фонарь и загудел тревожный зуммер.

— Наше и третье отделения получили боевой приказ! Что, волки, — прорычал он, перекрывая отрывистый рев сигнала, — пришло наше время! Три минуты до старта. Покажем, что мы умеем!

— Есть, командир!

Элитная отдельная штурмовая рота воздушных панцерегерей состоял исключительно из добровольцев в суб-офицерских званиях. Отделениями в ней командовали лейтенанты, взводами — гауптманы[2], а всем отрядом — полноценный оберстлейтенант[3].