Дважды Шутт

Дневник, запись № 489

Сам того не желая, мой босс стал символом. И как это часто бывает, для разных людей он символизировал разное.

Для кого-то в Космическом Легионе он являл собой блестящую надежду на будущее — этот светловолосый молодой капитан, который был способен вернуть Легиону его былую славу. Точно так же смотрели на моего босса и некоторые симпатизировавшие ему особы из правительства Галактического Альянса — в особенности те из них, кому было по душе наблюдать за тем, как с помощью молодцов из Легиона достигаются высоты прогресса. А уж для своих подчиненных (среди которых были не только люди — мужчины и женщины, — но и несколько инопланетян) мой босс был настоящим героем, первым командиром этой роты, который подарил им возможность кем-то стать в этой жизни.

Но вот для других представителей командования, занимавших весьма и весьма высокие посты, мой босс являлся угрозой всему тому, что, по их мнению, представлял собой Легион.

* * *

— Военные советники? Только через мой труп! — проревел генерал Блицкриг. В свой рев он вложил вполне достаточно возмущения для того, чтобы те, кто его слушал — ветераны генштабовских заварушек, — на миг оторопели.

Но всего лишь на миг.

— Несомненно, это — высочайшая честь для Легиона, — пробасил генерал Смутьян — представитель Легиона в правительстве. Произнесено это было спокойно, но генерал явно сказал именно то, что хотел сказать. — Между прочим, Блицкриг — это я на всякий случай говорю, вдруг вы не замети ли, — Легиону не так часто выпадает возможность увенчать себя славой. И будь я проклят, если мы откажемся от этого предложения только из-за того, что одного из наших офицеров от этого воротит.

— Боюсь, вы меня не поняли, генерал, — вздернув бровь, заметил Блицкриг. Он понял, что задавить Смутьяна ему не удастся, поэтому теперь решил продумать другую тактику.

Это для Блицкрига было непросто, поскольку он не привык иметь дело с людьми, которых не мог задавить. — Дело вовсе не в том, что меня от этого, как вы выразились, воротит.

Капитан Шутник известен своей способностью нарушать порядок и спокойствие, он совершенно некомпетентен, а его подчиненные — сборище недотеп и неудачников. Мы не имеем права рисковать и посылать его туда, где он может испортить отношения с важным для нас союзником.

— Полковник Секира сказала мне о том, что он добился целого ряда выдающихся успехов, — глянув на Секиру, возразил генерал Смутьян.

— Это верно, генерал, — подтвердила Секира и многозначительно продемонстрировала Блицкригу внушительную по толщине папку-портфолио. — Рота под командованием капитана Шутника не только успешно справилась со всеми порученными заданиями. Капитану удалось добиться наибольшего числа положительных отзывов о Легионе в средствах массовой информации. Будет только справедливо, если это назначение получит его рота. Они это заслужили.

Блицкриг вскочил и вытянулся во весь рост.

— Заслужили? За-слу-жи-ли?! — Он ткнул пальцем в лычки на своем мундире и затем вложил в свой вопрос всю издевку, на которую только был способен:

— Этот капитанишка прослужил в Легионе сколько лет? А? Три года? И при этом вы хотите мне сказать, что Шутник почему-то заслуживает большего, нежели офицер, переживший вместе с Легионом столько хорошего и плохого на протяжении почти сорока лет?

— Честно говоря, генерал, я не вижу, чем новое назначение для Шутника грозит вашему положению, — сказал генерал Смутьян. — Шутник — всего лишь маленькое перышко в кокарде Легиона, и все его заслуги — это плюс для всех нас. Вы являетесь непосредственным начальником капитана и имеете полное право оспаривать это назначение. Однако я бы вам очень не советовал этого делать. Поступая так, вы не только лишаете Легион возможности выслужиться перед правительством — если вы не забыли, прежде они нас не очень-то жаловали. Если вы наложите вето на запрос правительства Альянса по поводу роты под командованием капитана Шутника, это задание будет поручено какому-нибудь подразделению регулярной армии — ну, скажем, «Красным Орлам». Мы не можем позволить, чтобы это случилось.