Дважды украденная смерть

Гражданин, прилично одетый мужчина лет под сорок, развел руками, изображая недоумение.

— Обокрали.

— Как то есть, обокрали?

— Обыкновенно. Увели саквояж.

Краснов смотрел на мужчину, словно на привидение, хотя спортивного вида безрукавка с карманчиками и светло-серые хорошо отутюженные брюки говорили за то, что это нормальный, вполне современный человек, к потустороннему миру отношения не имеющий. Как же так, ведь Краснов только что докладывал, что все в полном порядке! Ни шума, ни гама, ни криков «Держи вора!» Наливаясь краской, Краснов спросил посетителя:

— А вы куда смотрели?

Тот смущенно пожал плечами.

— Видите ли, мы с сынишкой поехали в Карабаш к моей сестре на день рождения племянника. Билеты купили, до автобуса еще двадцать минут, я пошел посмотреть не привезли ли свежие газеты. Сыну сказал, чтобы посматривал, вернулся буквально через пять минут, спрашиваю сына где саквояж, а он только глазами хлопает.

— Ясно... Ясненько. А что было в саквояже?

— Ну что, свои вещички кое-какие, пару дней все же собирались задержаться, у меня отгулы по работе... И подарки, понятно. Фотоаппарат мальчишке я вез, мой парень авторучку трехцветную приготовил... Электробритву я с собой всегда вожу свою, чужими не бреюсь. Так, по мелочи еще, платки, носки. Личного пользования так сказать, вещи...

— В общей сложности на какую сумму наберется? Можете прикинуть?

Гражданин подсчитывал в уме минуты три. Оба милиционера молчали. Посетитель наконец решился.

— Думаю, рублей на сорок.

Фатеев удовлетворенно крякнул.

— Ну, вот видите, гражданин хороший, мы ваше заявление-то и принимать не можем. Даже до полусотни не дотягивает ваша пропажа. А искать где? Вор, может, уже со скоростью восемьдесят километров в час в совершенно противоположную сторону мчится.

— Так что же, выходит, воруй себе на здоровье и никому до этого и дела нет?

— Дело-то, положим, есть. Но сами посудите, сколько будет стоить этот поиск? Намного дороже, чем ваше барахлишко. А нет бы вам самим поаккуратнее быть. Оставляете вещи, уходите, а милиция виновата. Перепишите ваши вещички, список оставьте. Где что обнаружится — дадим знать.

Гражданин вздохнул. Невесело усмехнулся:

— Один шанс из миллиона. Так сказать, спасение утопающих — дело рук самих утопающих...

— Осторожней надо быть в другой раз.

Высокий молодой парень в зеленой штормовке, показавшийся в дверях, спросил разрешения, прежде чем войти, и, получив положительный кивок головы старшего по званию, втиснулся в помещение.

— Рюкзак...

— Что «рюкзак»? Стащили?

Эти слова Фатеева парень воспринял как подсказку. Словно студент на экзамене.

— Да-да, — заторопился он. — Именно стащили. Увидел знакомую, поговорил с ней пять минут, вернулся — рюкзака нет.

— Куда ехали? И что в рюкзаке?

— На озере у нас база. Институтская. Ехал туда, разное вез, свое и для ребят. Много чего, полный рюкзак был набит...

— А все же поконкретней?

— Кинокамера была, любительская. Шестнадцать миллиметров. Рыболовные снасти. Будильник. Велосипедные камеры...

— Камеры... — повторил в раздумье Фатеев. Велосипедные, куда еще ни шло, а вот кинокамера...

Он побарабанил пальцами по столу. Проговорил, ни к кому не обращаясь:

— Гастролеры, выходит, какие-то наш вокзал своим вниманием удостоили...

* * *

Витька в сильно потертой кожаной тужурке, которая, надо думать, была старше хозяина, с обширной хозяйственной сумкой на молнии уже поджидал их в условленном месте. По его широкому лицу невозможно было определить, какое у него настроение и состояние: бесстрастное выражение никаких оснований для предположений и догадок не оставляло.

— Фадеича нет? — коротко поинтересовался Алик. — Билеты не брал?

Витька неопределенно пожал плечами, что было ответом на оба вопроса: нет.

По тону вопросов можно было заключить, что Алик уже принял на себя обязанности «бугра». И Бельтиков как должное принял его распоряжение:

— Ты, Артур, — а именно так нарекли родители Бельтикова, в честь, надо думать, Овода, — давай за билетами, а мы будем караулить Фадеича. Старый козел с похмелюги может заблудиться.

Бельтиков не стал выяснять, что может означать «заблудиться». Он только спросил, сколько брать билетов. Алик на секунду задумался, потом вынес решение:

— Бери четыре. Фадеич все равно должен подойти. Тенгиз обещал позже подъехать. Дела какие-то ему тут завершить надо.

В том направлении, куда бригада собралась, автобусов шло много, долго стоять в очереди не пришлось и, когда Бельтиков вернулся к своим компаньонам, Фадеич уже дополнял группу, украсив ее своим присутствием. Ибо невооруженным глазом можно было установить, что он не просто «освежился» где-то, но и готов к любым подвигам. Соответствующее объяснение с бугром, видимо, уже произошло, поскольку Фадеич всем своим видом выражал готовность идти в огонь и воду. К Бельтикову он бросился как к родному брату, которого не видел много лет и начал чуть ли не обниматься. Бельтиков почувствовал густой запах одеколона, но не такой, какой бывает после парикмахерской.