Дважды в одну реку

– Уходим, Витек. Уходим. Сезон начинается. Заждалась нас рыбка-то. Плавает себе и слезы льет горючие: «Когда ж поймаете-то меня, бездельники? Хочу отдельную однокомнатную консервную банку. Чтобы в собственном соку как барыня пожить…»

И захохотал, довольный собственной незатейливой шуткой. Мама вежливо хихикнула. Батя неопределенно крякнул – мол, мне тоже смешно… по-своему…

Серпантин закончился, и мы, величаво покачиваясь, плавно потекли по новенькой трассе – пары лет не прошло, как проложили, асфальт – как скатерть ровный. Дороги, говорите, плохие в СССР были?

А я продолжал приставать к капитану:

– А у вас большой корабль?

Дядя Сеня с важностью почесал свою рыжую бороду:

– Не корабль, Витек, а судно. Если гражданский борт – значит, судно. Это у военных вон – корабли: эсминцы, крейсера, линкоры там всякие. Ходют, море пачкают. А у меня – судно. Рыболовное судно. Сейнер называется. Слыхал?

– Так большой сейнер-то? – не очень вежливо игнорировал я вопрос взрослого, уважаемого человека. – Сколько человек в команде? Если не секрет…

Капитан удивленно оглянулся в нашу сторону:

– Да не секрет. Семь человек. Со мной. Не очень большой сейнер у нас. Если хочешь, покажу. Организую, так сказать, экскурсию.

– Нет-нет, спасибо. Домой нам надо, – всполошилась мама. – Не хочется вас беспокоить, Арсений Петрович. Да и Виктору надо отдохнуть после соревнований.

– Да я и не устал. Я, наоборот, отдохнул во время сборов. Жил практически в санатории. Мам! Давай посмотрим кораблик! В смысле – судно, сейнер дяди Сени, – прыснул я непроизвольно, ненароком услышав сам от себя зародыш каламбура.

И батя очередной раз крякнул. Мол, это тоже… как его… смешно немного…

– Давай, мам! Когда еще придется на сейнере побывать?

Это я дернул за слабую струнку.

Мама искренне считает, что для гармоничного развития детского организма необходимо черпать познавательную информацию отовсюду, где это позволительно делать. В смысле, перефразируя стандартную парадигму, «попробовать в этой жизни все… знания». Или «черпай от жизни все, что можешь». Опять же (очень важно!) – именно в информационном плане, а ни в коем случае не с точки зрения материальных благ. Не знаю, как у других, а в нашей семье материальное вообще не играет сколько-нибудь значимой роли. И скажу честно – такой посыл, с младых ногтей сформированный в моей голове интуитивной мудростью родителей, всегда очень помогал мне в жизни.

И сейчас – сын тянется не к шмоткам, а к познанию! Беспроигрышный ход.

– Не знаю, удобно ли? Свалились мы вам на голову, Арсений Петрович! Лишние хлопоты…

Все она знает, хитрая моя мамуля. Самой же интересно. Да и решение уже принято – что, я ее не знаю, что ли? Бате, конечно, фиолетово – он срочную служил на подлодке, целых три года. Ему по этим «железкам» лазить – никакого интереса. Но если чадо тянется к «прекрасному», а «люди» идут навстречу, сами предлагают – надо соглашаться.

– Едем, дядя Сеня! Едем смотреть ваш сейнер.

– Наш прекрасный сейнер, Витек. Погнали!

Интересно, а кок Андрюха успел приготовить шхеру для баранины?

М-да…

«Прекрасным» этот кораблик, извиняюсь, судно, назвать можно было бы с огромным преувеличением.

Кстати, именно «судно», с далеко идущими медицинскими ассоциациями, этому созданию больше всего и подходило. Нам представили для восхищения что-то мелкое, ржавое, с подозрительными потеками на корпусе, с каким-то деревянным хламом на верхней палубе, с рубкой, наполовину затянутой истрепанной брезентухой, и… даже без названия. Так, намалеваны были на борту краской какие-то цифры, и все. Ни тебе «Стремительный», ни тебе «Маневренный», ни даже какая-нибудь «Звездочка» или «Дельфин» – только суровое «РС-300 № 97», и все.

Феерично!

Я, кстати, это эпохальное наименование судна (блин, не идет из головы медицина!) на всякий случай запомнил. Да на эту конструкцию опасно подниматься! Хорошо, что по дороге сюда мы младшего братишку, несмотря на все его вопли, оставили у бабушки. Не знаю, как здоровым, а чистым он отсюда ни за что бы не выбрался.

– Вот и мой чудесный фрегат! Прошу любить и жаловать, – заявил дядя Сеня.

Он что, прикалывается?

– Не глядите, что он смотрится сейчас неважно, – словно прочитал наши мысли старый пират, – к рейсу мы готовимся. Затариваемся, кое-что ремонтируем по мелочи. Через пару дней еще подкрасим местами, и засияет наша «ласточка»! Глаз не оторвешь.

«Сестра! Судно давай!» – отчетливо послышалось мне, но я деликатно спросил о другом:

– Дядя Сеня, а где тут обедают моряки? Типа столовая есть? Повар там…

Рыжебородый гулко хохотнул.

– Молодец, пацан! Намек понял. Сейчас покажу – где. И не только покажу. Пробу будете снимать с харчей наших. Только не в столовой, а в кают-компании. И не повар, а кок. Есть кок, Андрюхой зовут, золотые руки. Сейчас сами убедитесь, пойдемте-пойдемте! Осторожно здесь, по трапу…

Бараниной будут кормить?