Дважды войти в одну реку

— Ошибок, батенька, мы здесь не делаем, — отсутствующим голосом сказал он. — У вас есть выбор. Можете остаться здесь навсегда… Сейчас апостол Пётр проводит вас, покажет всё… — председатель сделал рукой неопределенный жест. — А вы потом уж решите, что вам делать дальше: оставаться ли здесь на веки вечные или, подвергая своё немолодое расшатанное здоровье испытаниям во время сквозного прохождения сквозь известные сферы, отправиться назад, в живую жизнь, где вам будет предоставлена возможность прожить остаток дней своих, не очень… э-э-э… весело, а потом — в страшных муках зачахнуть. Да-да, перед смертью вы натерпитесь от болезней физических и от мучений нравственных. От души настрадаетесь, это я вам гарантирую.

— А можно без страданий?

— Нет, так уж заведено, чтобы старый человек с набором качеств, подобных тем, которыми обладаете вы, прежде чем лечь в землю, должен отведать мучений по полной программе, должен испить, так сказать, полную чашу страданий. Так что, подумайте, время у вас… — он посмотрел направо, потом налево: — Как у него со временем, господа?

— Чего-чего, а времени у него навалом.

— Ну, вот и славненько! Ступайте. А мы пока тут продолжим… Кто там следующий?

Появился какой-то светлоглазый старичок в черной паре и белых тапочках. Рядом с ним стоял дежурный апостол, как две капли воды похожий на Святого Петра.

Лёвин от неожиданности крякнул.

Лёвинский апостол посмотрел на Тита и пояснил:

— Нас тут много, апостолов-то…

Потом взял Тита за руку и вывел из безразмерного помещения.

Ступая по плиткам пола, Лёвин заметил, что он их почти не касался, он как бы парил над ними, с легкостью передвигаясь в пространстве. Всё это напоминало детский сон.

За несколько часов апостол Петр успел показать Титу устройство Подземного Мира.

Апостол предложил Титу, чтобы не терять время даром, проделать необычную экскурсию по воздуху.

— Не пешедралом же топать! Знаешь, какие у нас тут расстояния!

Апостол Петр на выбор предложил швабру, метлу и веники.

— Новые крылья не завезли, — пожаловался он, — а старые поизносились, можно, простите, и наебнуться… А эти летательные аппараты позаимствованы у наших инфернальных коллег… на время. Настоятельно рекомендую взять веник, вот посмотрите, веник из сорго, первый сорт, прошивной, сносу нет! А вот банные…

— На них, что, тоже?..

— Еще как! Банный веник создает волшебную иллюзию полета в облаках ароматного банного пара. Отличные веники, все как на подбор! Из липы, осины, дуба, можжевельника, из кудрявой или серебряной березы…

Тит, ставший вдруг острожным, подумал-подумал и остановился на метле…

Глава 53

Полет не был стремительным, но передвижение было необычным. И как-то так всё устроилось, что… словом, как-то всё удачно и складно устроилось, и в короткое время апостол Петр показал Титу очень много интересного. Например, зал с огромным телевизором, по которому можно было смотреть последние известия со всех концов покинутого света и новости, касающиеся положения дел уже здесь, в Загробном мире…

Зал поражал размерами и красотой. На сверкающие серебряными искрами мраморные плиты пола с немыслимой высоты низвергались водопады шелковых и бархатных портьер.

Мягкий свет сокрытых от глаза лампад и светильников ложился на головы и спины грешников — а в Загробном мире, понятное дело, пребывают только грешники — и делал их похожими на камни булыжной мостовой, по которой хотелось с гиканьем и пьяными вскриками промчатся на сказочной гоголевской тройке.

На экране Тит увидел знакомую телеведущую с гладкой прической, которая нейтральным тоном рассказывала о достижениях, достигнутых под чутким руководством какого-то господина с холодными глазами…

Потом экран затуманился, и перед Титом замелькали картинки…

Он увидел свою последнюю жену, со скорбным видом готовящую ужин своим чертенятам…

Потом еще какую-то женщину, кажется, когда-то им обманутую и брошенную с маленьким ребенком… Но сейчас она была без ребенка, и взгляд ее был безумен…

…Портьера пошла в сторону, и из тьмы выплыли страдающие глаза его давно умершего отца… Рядом стояла мать, которая кивала головой, кивала… и что-то шептала сухими губами…

Потом появилась физиономия неизвестной твари, гнусная, хихикающая, как у мартышки в зоопарке.

Потом плохо пробритый кадык с крупными каплями густеющей крови, а рядом — лезвие, аккуратно и чисто вытертое вафельным полотенцем.

Пораженный Тит увидел захватанное пальцами зеркало в ванной, спутанные волосы на полу, паутину на потолке и быстро кружащего по ней паучка, неумолимостью напоминающего кредитора. А в зеркале появилось бледное лицо самого Тита. На лбу и небритых щеках засохшие ручейки пота и мутные бусинки слёз, которые выжали из себя бессмысленные глаза. На влажной дрожащей ладони часы, показывающие полночь, которая давно наступила…

…Потом какая-то тусклая комната, окно давно не мытое, на подоконнике пепельница с горой окурков, по стеклу дождь барабанит.