Дважды возрожденный

- Есть предложение, - глубокий, чуть хрипловатый голос с небольшой задержкой отвечает мне. - Взаимовыгодное.

- Можно подробнее?

- Можно. Только давай сперва присядем, разговор долгим будет. - Она чисто человеческим жестом указывает мне на камень, а сама устраивается, скрестив ноги, прямо на земле.

- Может, лучше зайдем в Цитадель?

- Нет. Мы ее не любим и стараемся без особой надобности не заходить за ее ворота.

- Почему? - интересуюсь я, садясь на камень. - Здесь же нет Столба, связывающего срезы.

На лице гномихи появляется улыбка.

- Ты уже много знаешь.

- Не очень много. По крайней мере меньше, чем хотелось бы. - Я с недовольной миной на лице верчусь на камне, пытаясь устроиться поудобнее.

- Думаешь, это мир был всегда таким, как сейчас? - Она показывает рукой на камни у моих ног.

- Не знаю, - пожимаю плечами. - Никогда об этом не задумывался.

- Давным-давно это был мир-сад, - ее голос погрустнел - Его жители были очень миролюбивы. Они называли себя лактами. Пакты не знали войн и раздора. Вы назвали бы это раем. Всеобщая любовь и умиротворение. Они не признавали технический прогресс. Здесь никогда не было ни заводов, ни фабрик, как у вас. Жители использовали только примитивные орудия труда. И не потому, что глупы. Нет. По сравнению с вами они существенно умнее. Лакты выбрали путь развития возможностей своего организма.

- А-а-а, знаю, - перебиваю я рассказчицу. - Проходили мы это. Телепатии и телепортации всякие.

- То, что ты назвал, у них, наверное, умели даже дети. - Она перекинула спутанный хвост волос на левое плечо. - Ты даже не сможешь представить себе их возможности. Используя внутренние силы, они могли строить города, при этом даже не пошевелив рукой. Они создавали новые виды растений и деревьев, изменяя этой же силой биокод зерен.

Я с интересом слушаю ее рассказ, не переставая удивляться. Гномиха одета, по моим меркам, в какое-то тряпье, ездит верхом на верблюде и так спокойно рассуждает о биокоде зерен.

- Их способности возрастали с каждым поколением. Если бы лакты захотели, то поработили бы все срезы. Ведь им и до сих пор нет равных... Я даже не знаю, с кем их можно сравнить.

- И куда же они делись? - шевельнулся я на неудобном камне.

- Мы, копачи, тогда еще были намного сильнее, чем сейчас. У нас был период подъема. Появились новые технологии, возросла рождаемость, - пропустив мой вопрос мимо ушей, продолжила гномиха. - Мы были обеспокоены таким сильным соседом. Несмотря на его миролюбие, мы боялись, что рано или поздно лактам не хватит родного среза и они двинутся дальше. А тут еще обнаружилось, что на их срезе большие залежи необходимого для наших детей минерала...

- И вы напали на них? - попытался я угадать ее следующую фразу.

- Да, - утвердительно мотнула гномиха уродливой головой. - Мы напали на лактов. Они даже не сопротивлялись... Лакты встречали нас на порогах своих убогих лачуг с улыбкой. Даже умирая, они не переставали улыбаться. - Она не скрывает своих эмоций, и в каждом ее слове сквозит боль, боль за ошибки предков. - Мы уже почти захватили этот срез. Точнее, это был не захват, а бойня. В течение нескольких дней почти все население было истреблено. Срез был умыт кровью лактов. Мы уже праздновали победу. Для полного господства еще оставалось взять остров Ерех в Северном океане

- Здесь были океаны? - удивляюсь я, оглядывая сухую каменистую почву, уже несколько месяцев не видевшую дождя.

- Да. Северный и Южный. Они разделяли сушу на четыре континента. И еще множество морей и рек.

Я с недоверием смотрю на серые зубья скал. Неужели здесь когда-то цвели сады, ухоженные заботами лактов, и изумрудные волны накатывали на берег?

- На этом острове мы впервые встретили сопротивление. Вид крови подействовал на живущих на нем лактов отрезвляюще. На нас обрушились штормы и ураганы. Земля вздымалась вулканами под нашими ногами. Целые армии гибли в потоках лавы и струях ядовитого газа, бивших из-под земли. До сих пор миролюбивые, животные стали кровожадными и теперь подкарауливали наших солдат за каждым деревом. Вспыхнули ранее неизвестные болезни, косившие наши ряды. Рай стал адом. Но мы не привыкли останавливаться. На смену погибшим пришли новые армии. Очень медленно мы теснили противника вглубь острова. Оставшиеся в живых лакты создали в центре острова крепость, в которой держались до последнего... Мы все-таки взяли ее! - в ее голосе зазвучала гордость. Остался только один лакт. Он стоял на вершине башни посреди крепости. Лакт был тяжело ранен. Он знал, что ему тоже суждено умереть. Мы были на стенах, когда он поднял руки вверх и прокричал: "Умри, мой мир, вместе со мной!" - и бросился вниз. И мир умер. Умер вместе с лактом. Сперва умерли все животные, потом засохли деревья. Высохли океаны. За два года рай превратился в то, что ты сейчас видишь вокруг себя.

- Эта крепость - Цитадель? - догадался я. - Поэтому вы ее и не любите.