Дважды возрожденный

Мотор агрессивно повел в его сторону пулеметом, но, повинуясь жесту Мичмана, недовольно опустил ствол вниз, с сожалением качая головой.

Мне его желание вполне понятно. Я и сам бы с удовольствием высадил обойму в этих уродцев. Но нельзя… Это явное нарушение Договора. За подобный поступок мы навсегда останемся здесь и никогда не увидим дома. А ведь все мы живем надеждой возвращения домой.

Дом… У многих из нас там остались семьи. Некоторые даже считают дни, оставшиеся до конца действия срока Договора.

Мичман утвердительно кивает головой, и мы подходим к гному. Его запах становится нестерпимым.

— Ну, все было как обычно. Мы выехали к шахте… — начинает, волнуясь, Стас, но гном прерывает его жестом.

Еще один взмах его руки, и к нам присоединяется второй гном. С удивлением замечаю, что это не гном, а гномиха, если можно так сказать. Оказывается, у них и женщины есть! Несмотря на навалившийся страх, просыпается удивление. Женщины у них еще более мерзкие, чем мужики. От мужчин их отличают только плоские свисающие груди, прикрытые каким-то лоскутком, и куча всклокоченных темных волос в виде конского хвоста на макушке. Все виденные мной до сих пор гномы-мужчины были почти лысые, если не учитывать редкие жалкие кустики волос, торчащие по бокам черепа.

Со злорадством представляю гнома, залезающего в постель к своей жене исполнять супружеский долг, с закрытыми глазами, чтобы не видеть ее уродливую, сморщенную морду и нелепое по пропорциям тело. Подобные картины вызывают у меня усмешку.

— Молчите! — Голос гномихи оказался на редкость приятным. Такой мягкий грудной голос. — Дайте ваши руки!

Переглянувшись, мы со Стасом протягиваем руки, и они тут же погружаются в большие шершавые ладони гномихи.

— Вспомните, как все было, — завораживающе-повелительно звучит ее голос. Вспомните шахту. Вспомните врага. Вспомните все.

Повинуясь ее голосу, мозг теряет связь с реальностью. Последнее, что я вижу, это взволнованный взгляд Ани, устремленный на меня. В руке она прячет ребристую гранату. Выдернутая чека валяется на земле. Пальцы дрожат, сжимая предохранительную скобу. Последняя мысль: «Только бы никто не сорвался. Только бы…»

* * *

Я окончательно погружаюсь в некую действительность.

Сквозь туманную пелену постепенно проявляется красивое женское лицо. Голубые глаза, длинные ресницы. Облако пепельных пушистых волос обрамляет приятный овал лица и плавно ниспадает на округлые плечи. Мягкие нежные губы что-то шепчут. Я наклоняюсь вперед, пытаясь услышать. Лицо ближе и ближе. Женщина улыбается. Ее улыбка согревает меня. Все тело пронизывают лучики солнца. Земного. Настоящего солнца. Я протягиваю руку и провожу по бархатистой коже щеки. Пальцы ласкают пепельный локон…

— Витек! — Голос Мичмана бьет молотком по голове.

Пелена мигом спадает с глаз. Запах! Какой неприятный запах!

Я стою, близко наклонившись к лицу гномихи, и моя рука…

О боже!!! Моя рука ласкает ее бугристую мерзкую щеку, покрытую пятнами лишаев и еще какой-то дрянью. А прямо перед моими глазами два ряда мелких белых зубов — улыбка гномьей самки.

Инстинктивно отпрыгиваю назад, вскидывая автомат. Пальцы привычно находят курок. Сейчас я ее, падлу! Ствол прыгает на уровень ее улыбки. Сейчас ты у меня поулыбаешься, гадина!

Сильный удар сбивает меня с ног, и я падаю на холодный камень. Лежа на спине, созерцаю перекошенное лицо Мичмана, на фоне луны нависшее надо мной.

— Ты что?! Совсем обалдел?! — оказывается, он тоже имеет нервы, и они иногда сдают.

— А что? — поднимаясь, спрашиваю я, пытаясь понять, что произошло.

— То лезешь к ней обниматься, то стрелять в нее собираешься! — Мичман кипит от возмущения.

— Кто? Я? — переспрашиваю, пытаясь вникнуть в происходящее. — А где она? Верчу головой по сторонам в поисках той женщины, но рядом только обитатели Цитадели и пара гномов.

Вокруг меня столпились все наши. На лицах улыбки. Немного напряженные, но все же улыбки. Начинаю чувствовать себя клоуном, но еще не понимаю, в честь чего такой аншлаг и вообще какого черта я полез обниматься с этой уродиной патлатой.

— Витек, кого ищешь? — с издевкой интересуется Мотор.

Гномы стоят в стороне, спокойно созерцая происходящее.

— Женщину!

В ответ раздается дружный хохот. Давно я не видел их смеющимися так искренне. Даже Мичман выпустил изо рта трубку и присел возле меня.

— Ну ты, Виктор, и даешь, — вытирает он слезы рукавом пятнистой куртки. Ну, спасибо. Ну, насмешил.

— Вон твоя женщина, — успокаиваясь, показывает пальцем Рита укутавшуюся в длиннополый плащ гномиху. И уже стоящей рядом Лене. — Вот что с мужиками длительное воздержание делает.

Наконец до меня доходит, что это была лишь иллюзия, навеянная гномихой. Со злостью поглядываю в ее сторону. Это из-за нее я стал общим посмешищем.

— Витек? — долетает сверху, со сторожевой площадки. — Ты как, за безопасный секс?

Малыша хлебом не корми, дай только кого-нибудь подколоть.