Дваждырожденные (СИ)

— Вы забыли законы кшатриев, — процедил Митра сквозь зубы, — можете войти в мое жилище, но перед этим вам придется убить меня… Я явственно ощутил, как тяжело ворочаются мысли в голове старшего стражника. Решится ли он отдать приказ нападать? Я шагнул к Митре и тоже взялся за оружие, чувствуя, как сразу вспотела моя ладонь. Бывают мгновения, когда нельзя думать и колебаться. Митра сделал выбор за нас всех, и я не мог не поддержать его. Остальное пускай решает карма — моя и Митры. Но почему молчит брахман? Почему не прикажет Митре успокоиться и не затевать схватки?

Краем уха я услышал, как один из стражников прошептал:

— Эти дваждырожденные становятся ракшасами, когда дело идет об их чести. Какая нам разница, где сторожить? Здесь же только один выход…

Старший охранник явно колебался, но он больше привык к слепому повиновению и без высочайшего приказа не мог решиться взять на себя ответственность за начало кровопролития. Митра стоял, закрывая вход во двор, и я не сомневался, что он скорее погибнет, чем даст возможность стражникам войти внутрь. Они, очевидно, тоже в это поверили, потому что старший поклонился нам и сказал, что уважает дхарму кшатриев и дваждырожденных. Воины остались за воротами сада, а Митра повернулся к нам и, не глядя на слуг, решительно зашагал к дому, по-прежнему держа руку на рукояти меча. Слуги, не проронившие за все время ни звука, медленно и низко поклонились нам. Бок о бок мы прошли через двор к дому. Когда мы остались одни, Митра тихо перевел дух.

— Какой ракшас вселился в тебя, мой друг? — спросил я.

Митра пожал плечами: — А я просто устал чувствовать себя то ли пленником, то ли почетным гостем. Теперь все встало на свои места. До нового приказа Дурьодханы они будут почтительнее.

Брахман, улыбаясь, покачал головой:

— Нельзя останавливать вдохновленного человека. Вы сделали выбор, и я признал за вами это право. Но остерегайтесь часто напрягать струны кармы. Будьте терпеливее и осторожнее.

Митра кивнул:

— Я знаю, впредь буду осторожен. Я просто никак не могу воплотить в себе терпение Муни. Хочу, но не могу…

Я промолчал, но про себя подумал, что мое терпение отражало не более, чем обычную нерешительность, тогда как Митра с его гордой отвагой сделал во сто крат больше для того, чтобы внушить хастинапурцам уважение к посланцам Пандавов и обеспечить свободу от соглядатаев хотя бы в стенах нашего временного жилища.

Впрочем, мы почти сразу же забыли о происшедшем, так как старый каменный дом полностью овладел нашим вниманием.

— Весьма красноречивый выбор покоев, приличествующих нашему посольству. — с горечью сказал Митра. — Вроде и дворец, а все больше на заброшенную тюрьму похож. Ворота одни-един-ственные — стеречь легко.

Мы начали обходить комнаты, ннаши дурные предчувствия понемногу рассеялись. В этом старом дворце каким-то чудом сохранился аромат ушедшей эпохи. Я провел ладонью по резной деревянной колонне, украшенной причудливым орнаментом из цветов и плодов. Это было произведение великого мастерства и тонкого вкуса. Резьба была теплой, наполненной силой и вдохновением рук, творивших ее может быть пятьдесят, может сто лет назад. И кончики моих пальцев внезапно ощутили, как трепетало сердце мастера, скользящего, нет, не резцом, а всей своей душой по деревянной плоти колонны.

Потом мы вышли в заросший сад. Конечно, старому садовнику было не по силам подстригать деревья и пропалывать дорожки. Но зато в буйной листве жили непотревоженные птицы и веселые маленькие обезьянки, встретившие незваных гостей верещаньем и акробатическими трюками. Среди зарослей мы вдруг наткнулись на каменный бассейн. Его окружали толстые каменные плиты, кое-где опушенные мхом. Многие из них раскололись, иные ушли в землю. Но вода была чистой и прозрачной с глубоким изумрудным оттенком, вобравшим все великолепие заброшенного сада. Митра встал на колени перед зеркальной гладью и долго глядел в глубину, а потом поднял голову и впервые за этот день искренне улыбнулся:

— Дивное место, — сказал он, — как любезно со стороны Кауравов предоставить нам такое роскошное жилье и этот живой уголок леса. Ты погляди в воду. Тени деревьев слились в ней, наслоились друг на друга, и вода пахнет травой…

— Место действительно замечательное, — сказал старый брахман, почти неслышно подошедший к нам по замшелым плитам дорожки, — но вряд ли стоит благодарить Кауравов. Скорее всего, это их слуги, стремясь досадить нам, искали место, которое менее всего подходило бы под их представления об уюте и красоте. Во дворце нет ни золотых украшений, ни пыльных занавесей, ни громоздкой мебели, ни подобострастных, навязчивых слуг. Разве могли они понять, что здесь каждая потрескавшаяся колонна — дивное произведение искусства. Зелень деревьев, чистая вода для омовений и свет в окнах — для них это все не имеет никакой цены…

Митра кивнул:

— Вот что значит не уметь воплотиться в мысли другого человека. Даже уязвить нас им не удалось.

* * *