Две Дианы

Привязав канатом лодку, Габриэль приказал оруженосцу:

– Подымайся!

– После вас, ваша милость.

– Тебе говорят – поднимайся! Ну! – нетерпеливо топнул ногой Габриэль.

Момент был неподходящий для споров. Мартен-Герр, а следом и Габриэль доползли до лестницы и стали подниматься вверх.

Когда Габриэль уже занес ногу на последнюю ступень, огромная волна налетела на берег, вырвала корневище и унесла в открытое море лодку вместе с лестницей.

Виконт погиб бы, если бы Мартен мгновенно не наклонился над морскою пропастью и не удержал за плащ своего хозяина.

– На сей раз ты спас мне жизнь, Мартен!

– Так-то оно так, но вот лодка-то распрощалась с нами!

– Пустяки! Ведь она оплачена, – беззаботно рассмеялся Габриэль, скрывая свое беспокойство.

– Все едино, – пожал плечами Мартен-Герр. – Если там, наверху, не окажется вашего человека, или лестница не достанет до земли, или оборвется у нас под ногами, – значит, все наши надежды на возвращение укатились вместе с этой проклятой лодкой.

– Тем лучше, – молвил Габриэль, – теперь нам остается победить или погибнуть!

– Пусть так, – просто согласился Мартен.

– Идем! Отряд, наверно, уже добрался до башни – шума-то совсем не слышно. Ладно, трогаемся… Только будь осторожен, Мартен.

– Не беспокойтесь, на этот раз не сорвусь!

Они двинулись в путь и через десять минут, преодолев неисчислимые опасности и препятствия, присоединились к остальным.

Было уже без четверти пять, когда Габриэль с непередаваемой радостью обнаружил веревочную лестницу, свисавшую со скалы.

– Видите, друзья, – вполголоса сказал он, – нас наверху ждут. Возблагодарим господа, ибо обратного пути у нас нет: море поглотило нашу лодку. Итак, вперед – и бог наш защитник!

– Аминь! – добавил Лактанций.

Теперь все знали, что вернуться обратно невозможно, но никто не заколебался.

При слабом свете едва наступающего утра Габриэль пристально вглядывался в суровые, бесстрастные лица смельчаков. И все они, как один, повторили за ним:

– Вперед!..

– Помните, кто за кем идет! Первый – Ивонне, за ним – Мартен-Герр, за ними – каждый по порядку своих номеров. Замыкающий – я. Веревка, полагаю, достаточно крепка.

– Веревка железная, ваша светлость, – сказал Амброзио. – Мы уж ее опробовали, она не то что четырнадцать, а тридцать душ выдержит!

– Тогда дело за тобой, Ивонне, – сказал виконт д’Эксмес. – Ты рискуешь пропустить самое опасное в нашем путешествии. Иди – и мужайся!

– Мужества, монсеньор, мне не занимать, особенно когда бьет барабан и грохочут пушки. Но, признаться, нет у меня привычки к тихим вылазкам и скользким канатам. А вообще-то хорошо, когда идешь впереди всех.

Габриэль, не желая спорить на эту тему, резко сказал:

– Хватит болтать! Надо не говорить, а дело делать. Вперед, Ивонне! И помни: передышка – только на стопятидесятой ступеньке. Все готовы? Мушкеты – за спину, кинжалы – в зубы! Смотрите вверх, а не вниз, думайте о Всевышнем, а не о гибели! Вперед!

Ивонне поставил ногу на первую ступень. Пробило пять часов. Медленно и бесшумно четырнадцать смельчаков начали свое опасное восхождение.

Поначалу Габриэль, замыкавший шествие, почти не ощущал опасности. Но чем выше они подымались, тем сильнее и сильнее раскачивалась эта диковинная гроздь, унизанная живыми существами. Вот тогда-то он и почувствовал, что опасность стала чуть ли не осязаемой.

Страшное и величественное зрелище представляла эта картина: в темноте, под дикое завывание ветра, четырнадцать человек, похожих на призраки, в полной тишине карабкаются по отвесной стене, на вершине которой ждет их возможная, а внизу верная смерть. На стопятидесятой ступеньке Ивонне остановился.

Еще раньше было обусловлено, что на передышку уйдет столько времени, сколько потребуется дважды прочитать «Отче наш» и «Богородицу». Но и после этого Ивонне не двинулся с места.

Тогда Мартен-Герр счел за благо хлопнуть его по ноге и шепнул.

– Трогай!

– Не могу… – хрипло отозвался Ивонне.

– Не можешь? Почему, негодяй? – вздрогнул Мартен-Герр.

– Голова закружилась…

Холодный пот выступил на лбу у Мартена. На какое-то мгновение он не знал, на что решиться. Если у Ивонне действительно закружилась голова и он упадет, он невольно увлечет вниз и всех остальных. Спускаться обратно тоже не имело смысла. В таком ужасном, никак не предвиденном положении Мартен совершенно растерялся и ограничился тем, что наклонился к Ансельму, который двигался за ним, и сказал:

– У Ивонне голова закружилась.

Ансельм, как и Мартен, тоже вздрогнул и, в свою очередь, сообщил Шарфенштейну, своему соседу:

– У Ивонне голова закружилась.

Так, по цепочке, эта страшная весть дошла до Габриэля, который, услыхав ее, побледнел.

XIX. Отсутствующий Арно дю Тиль оказывает пагубное влияние на судьбу бедняги Мартен-Герра