Две головы лучше

Лариков и не знал, что можно так изящно курить. Вот Саша – она обычно пыхала сигаретой, как паровоз, торопливо заглатывая дым. При этом она смешно надувала щеки, и Лариков не сдерживался, начинал ржать.

А Лиза…

Она прикасалась кончиками губ к фильтру, как бы целуя древнюю амфору. Ее движения были так аристократичны, будто перед Лариковым возникла собственной персоной Мария Стюарт – с изящными пальчиками, тонкими запястьями и стройными, длинными ногами.

Дело было не в косметике – Лариков был уверен, что и без этого Лиза прекрасна.

Он так любовался ею, что пропустил мимо ушей добрую половину рассказа о зловредном Байсарове, очнувшись лишь в тот момент, когда Лиза, заметив его невнимание, насмешливо сказала:

– А вам это, похоже, неинтересно…

Лариков хотел воскликнуть: «Отчего же! Все, что вы делаете, мне интересно!» Но тут же одернул себя, признав с тоской, что влюбленный детектив – это пропащий детектив.

– Простите, я… немного задумался, – покраснев, пролепетал он.

Лиза рассмеялась, пустив в очередной раз по комнате звон маленьких колокольчиков, и Лариков с ужасом понял, что краснеет еще гуще – проще говоря, становится уже пунцовым.

– Так вот, меня интересует странная связь между этими людьми и исчезновением пятерых представителей «неимущего» класса… Я хочу ее нащупать, понимаете? И все это крутится вокруг Байсарова и его подруги! Самое мерзкое в этой истории то, что, являясь сейчас фактически независимым следователем, я не так уж много могу! У меня связаны руки, и меня это ужасно злит! А злиться я не люблю, потому что в такие моменты я не могу сохранять трезвость мысли!

Она вдавила окурок с такой яростью в симпатичную морданцию, изображенную на дне пепельницы, что Лариков невольно вздрогнул. Морданция, несмотря на такой жест, продолжала глупо улыбаться. Судя по безмятежности реакции, такое обращение не было ей в новинку.

– А тут еще являетесь вы и какая-то странная рыжая девица, торчащая перед домом, и начинаете мне мешать!

– Постойте, – взмолился Лариков. – Да почему же мы вам мешаем? У нас свои проблемы!

– Ага, выследить меня и сдать этим нехристям, – саркастично усмехнулась Прекрасная Лиза. – Вы хотя бы понимаете, что с вашей помощью они хотят выяснить, кто я такая, и наехать на меня? Я и так маскируюсь под «нуворишку», затягиваясь в этот омерзительный кожаный прикид!

Он осмотрел ее изящные ножки в кожаных брючках и заметил:

– Отчего же омерзительный? Вам безумно идет кожа!

– Да я ее ненавижу! Я истратила на этот идиотизм целое состояние, в то время как куда с большой охотой купила бы себе новые джинсы, или хороший комбидрес, или вообще купила бы лучше телевизор! Как они в этом ходят? Ума не приложу!

Она поморщилась и закурила новую сигарету.

– Так чего вы хотите сделать, когда сумеете их поймать? Сдадите милиции?

Она раскрыла свои синие глаза, от чего они стали огромными, и рассмеялась.

– Я похожа на идиотку? – тихо спросила она. – Зачем? Чтобы нищий мент с плохонькой зарплатой был тут же куплен Байсаровым за бесценок? Нет, Андрей! Я собираюсь поступить куда подлее! Я продам их одному человечку, который согласен заплатить мне за эту компанию большие денежки, поскольку ему мешает Байсаров. Что он с ним сделает – его проблема! Может быть, заплатит нашему бедолаге милиционеру больше, чем Байсаров, и предоставит ему сведения. Просто пристрелить их всех он не может, поскольку вообще не любит убивать. Впрочем, это уже не моя забота. Я продам ему эту когорту негодяев, получу деньги и смоюсь из Тарасова. Но как я могу все это сделать, если вы крутитесь у меня под ногами? Да еще стали прямой угрозой для моей жизни! Вы сдадите меня этой вашей толстой Ирише, и завтра Байсаров прихлопнет меня, как муху!

Эта возможность Ларикова так испугала, что он побледнел. Такую красавицу? Нет! Никогда!

– А если нам работать вместе? – предложил он поспешно, сам испугавшись собственной смелости. – Мы ведь можем это сделать вместе! И нам будет легче…

– Не знаю, – с сомнением проговорила Лиза. – Надо подумать…

Но Лариков уже загорелся возможностью подольше лицезреть на своем жизненном небосклоне эту женщину с яркими синими глазами.

* * *

На мои призывы открыть «врата замка» никто не реагировал. Естественно, моя услужливая фантазия уже начала рисовать ужасные картины – например, как мастер «русского шансона» хлопочет на кухне, раскладывая останки несчастной Марины по баночкам и бальзамируя их, как в фильме ужасов. На губах его безумная улыбка, а очи пусты и бездонны. Или сам он возлежит на атласных покрывалах, бессмысленно тараща в потолок маленькие глазки, с кинжалом в груди, а по золотистому покрывалу стекают ручейки его крови.

Не знаю, что воображал себе Аристов, но уж ничего хорошего, судя по его виду. Он напомнил мне картину «Иван Грозный убивает своего сына»: глаза вытаращенные, волосы всклокоченные, и по бледности его щек я заподозрила, что, если все-таки на наш звонок среагируют, мне придется тащить его на верхний этаж на своей спине, поскольку он собрался упасть в обморок.

– Может, его нет дома? – предположила я.